Пиранези тюрьмы. Бумажные тюрьмы джованни пиранези

Для современного любителя искусства имя Пиранези настолько многомерно, что обладатель его превращается в некий мифологический образ.

Однако и для современников гениального итальянского художника и архитектора Джованни Баттиста Пиранези (1720–1778) оно было окружено легендами. Поражали его необычайная фантазия и колоссальная продуктивность, сочетавшиеся с высоким качеством исполнения офортов, которые до сих пор остаются никем не превзойденными. На протяжении двух столетий его творчество привлекает пристальное внимание графиков, архитекторов, музыкантов, кинематографистов, мастеров прикладного искусства, литераторов.

Чаще всего обращались к Пиранези писатели романтического направления, для которых он был воплощением романтического идеала: гениальный художник и яркая, необыкновенная личность, устремленная в среды, недоступные обычным людям.

В повести английского писателя Томаса де Квинси «Исповедь англичанинаѕ», впервые изданной в России в 1834 году, есть место, навеянное сюитой Пиранези «Темницы»: «Все предметы, приходившие мне на мысль, тотчас превращались в видение. Чувство пространства и времени чрезвычайно увеличилось. Здания имели для меня такую высоту, которой взор не мог объять. Долина расстилалась и терялась в бесконечном пространстве. Один раз сон мой длился несколько тысяч лет. Я видел города и дворцы, вершины которых терялись всегда в облакахѕ Меня зарывали живого в каменные погреба на несколько тысяч лет или в мрачное и печальное убежище, в глубину вечных пирамид».

В очерке, напечатанном анонимным автором в 1831 году в лондонской газете «Библиотека изящных искусств» и озаглавленном «Жизнь кавалера Пиранези», есть любопытный отрывок, принадлежащий якобы самому Пиранези. Он заслуживает того, чтобы привести его полностью: «Я сидел, прикованный цепями, во мраке. Не знаю, как долго это продолжалось. Потом за мной пришли и повели куда-то. Они сказали, что покажут мне кое-что. Я знал, что они стремятся устранить меня.

Факел позволил разглядеть на громадной плите позеленевшую от времени надпись: "Темница Джованни Баттиста Пиранези". Как? Да ведь это я - Пиранези! Я вообразил себе эти страшные казематы, а они выстроили их! Подняв голову, я увидел, что продолжаю сидеть в цепях на плите. А меня тем временем повлекли в неведомое странствие.

Мы были посреди висячего моста, когда его начали разводить с шумом и ржавым скрипом. Но я уже поднимался по бесконечной винтовой лестнице, которая гигантской спиралью вилась вокруг столба. Я увидел чудовищных размеров какие-то приспособления, цепи, кольца, ввинченные в камень. Я еще не понимал их назначения.

Вот на мгновение сквозь пролеты арок мелькнули облака, а под балюстрадой - каменные рельефы. Я успел разглядеть их. Это были сцены пыток. Теперь лестницы из винтовых превратились в прямые, почти отвесные. На подножии одной из них я различил какие-то две скорченные фигуры в рыцарских доспехах. Стены здесь были сложены из необъятных, грубо отесанных плит. Высоко надо мною тянулись лестницы, лестницы, лестницы.

Вдруг арки начали расширяться, образуя необозримые глазом пролеты. На каменной плите, обрывающейся прямо над пропастью, извивались прикованные к столбам гиганты.

Так вот для чего выстроили эти чудовищные лабиринты! Для гигантов, прикованных к плитам цепями, которые с трудом сдерживали их яростный напор. Их сторожили страшные каменные львы, напряженно выгибавшие спины и готовые в любую минуту сойти с рельефов. Гиганты с ненавистью взирали на уродливые фигурки, которые полновластно распоряжались здесь и совершали странные, но носящие какой-то смысл движения-сигналы. Их четко повторяли такие же существа где-то там, на головокружительной высоте, передавая их все дальше и дальше. Страшные, чудовищные, неповторимые темницы!»

В этом отрывке великолепно выражена идея «внутреннего путешествия», совершенного Пиранези. Здесь выделен момент активного проникновения самого автора в создание собственного воображения, что очень созвучно романтической эстетике.

Искусство и личность Пиранези привлекли внимание русских романтиков XIX века. Так, уже в 1832 году новелла В.Ф. Одоевского «Труды кавалера Джанбатиста Пиранези» появилась в альманахе «Северные цветы».

Герой новеллы Одоевского, русский путешественник, находит в антикварной книжной лавке в Неаполе несколько огромных фолиантов с офортами Пиранези. «Более всего поразил меня один том, почти с начала до конца наполненный изображениями темниц разного рода: бесконечные своды, бездонные пещеры, замки, цепи, поросшие травою стены - и, для украшения, всевозможные казни и пытки, которые когда-либо изобретало преступное воображение человека. Холод пробежал по моим жилам, и я невольно закрыл книгу».

В этой же лавке рассказчик замечает «старого чудака, который всегда в одинаковом костюме с важностью прохаживался по Неаполю и при каждой встрече, особенно с дамами, с улыбкою приподнимал свою изношенную шляпу корабликом. Давно уже видал я этого оригинала и весьма рад был случаю свести с ним знакомство».

Из дальнейшего выясняется, что этот оригинал не кто иной, как Пиранези, который сообщает следующее: «Чувствуя приближение старости и помышляя о том, если бы кто захотел поручить мне какую-либо постройку, то не достало бы жизни моей на ее окончание, я решился напечатать мои проекты, на стыд моим современникам и чтобы показать потомству, какого человека они не умели ценить. С усердием принялся я за эту работу, гравировал день и ночь, и проекты мои расходились по свету, возбуждая то смех, то удивление. Но сталось совсем другое. Я узнал, что в каждом произведении, выходящем из головы художника, зарождается дух-мучитель; каждое здание, каждая картина служит жилищем такому духуѕ Духи, мной порожденные, преследуют меня: там огромный свод обхватывает меня в свои объятия, здесь башни гонятся за мною, шагая верстами; здесь окно дребезжит передо мною своими огромными рамами».

В своем персонаже В.Ф. Одоевский хотел выразить определенное творческое состояние, о чем в письме А.А. Краевскому сказано: «Невозможно приказать себе писать то или другое, так или иначе; мысль мне является нежданно, самопроизвольно и, наконец, начинает мучить меня, разрастаясь беспрестанно в материальную форму, - этот момент психологического процесса я хотел выразить в Пиранези». Для замечательного русского романтика главной ценностью и предметом изучения была самобытная и независимая личность, которая наиболее полно выражает себя в искусстве: «Наука поэта не книги, не люди, но самобытная душа его; книги, люди могут лишь ему представить предметы для сравнения с тем, что находится в нем самом; кто в душе своей не отыщет отголоски какой-либо добродетели, какой-либо страсти, тот никогда не будет поэтом, другими словами - никогда не достигнет до глубины души своей».

Спустя столетие после новеллы Одоевского романтическая фигура Пиранези появилась на страницах «Образов Италии». Небольшой по объему очерк П.П. Муратова, написанный в лучших традициях русской романтической прозы, раскрывает особенности гения Пиранези, который «появился как раз в ту минуту, когда на земле Рима прекратилось многовековое сотрудничество искусства и природы, а XVIII век только что внес последние архитектурные и живописные черты в картину Рима. Пиранези оставалось увековечить ее в своих гравюрах, и самые эти руины, словно застигнутые им в последние часы их дикого, естественного и нетронутого великолепия, накануне вторжения в их глубокий покойѕ охранительных забот классической моды». Вдохновляясь образами офортов Пиранези, Муратов создает шедевры поэтической прозы: «Он жил в каком-то странном мире опрокинутых и заросших кустарников, стен, разбитых плит, громоздящихся друг на друга барельефов, изъеденных временем алтарей. Длиннобородые дикие козлы пасутся среди них, отыскивая траву, или там бродят тревожно жестикулирующие романтические фигуры людей, представляющих нечто среднее между разбойниками, нищими и энтузиастами древности. Сам Пиранези был похож на одного из них, когда пробирался сквозь заросли, окружавшие тогда виллу Адриана. Смерть застала его в то время, как он работал над изображением ее развалин. Он еще успел попутно высказать гениальные догадки и об ее плане, и расположении, которые подтвердились впоследствии исследованиями археологов».

Несколько ярких страниц своего извест-ного романа «Эгерия» (1922) Муратов также посвящает Пиранези. Живой, обаятельный образ великого мастера - один из наиболее запоминающихся в романе. Пиранези предстает здесь как неутомимый энтузиаст, любитель древностей, неистовый мечтатель: «Мы работали в то лето на вилле Адрианаѕ Он был охвачен страстным желанием проникнуть в смысл руин, таящихся среди непроходимых зарослейѕ Пробираясь сквозь колючки терновника и чащи мирт, мы следовали за ним с отвесами, мерительными шнурами. Неутомимый искатель карабкался по камням развалин, рука его повелительно указывала нам путь, и голос, хриплый от нетерпения, бранил нас за медлительность. Со стороны мы представляли, должно быть, странное зрелище группы людей, то появляющихся, то исчезающих среди старых камней и вечнозеленой листвы, непрестанно перекликающихся между собой или издалека жестикулирующих друг другу».

Перед нами будто оживший офорт Пиранези - с его резкими контрастами света и тьмы, могучих живописных руин и крошечных человеческих фигурок, исполненных неистового движения.

на журнал "Человек без границ"

Издательство АРКА предприняло все попытки по поиску и определению обладателей прав на тексты и изображения, воспроизводимые в данной книге. К сожалению, в некоторых случаях это не представилось возможным. Если...

Читать полностью

Книга Аркадия Ипполитова написана в жанре "жизнь великого произведения" и посвящена знаменитой серии офортов Пиранези, известной под названием Capricci di Carceri. Автор описывает не только обстоятельства зарождения замысла и публикации серии, но и бесконечную жизнь "Тюрем" в веках. История "Тюрем" охватывает три века и доходит до 2012 года, с которого - в главе ""Пиранези" в 2012 году" - и начинается повествование. Автор реконструирует варианты политических, социокультурных и психологических обстоятельств создания Carceri, балансируя на грани fiction, что делает это исследование увлекательным чтением.
Книга сопровождается приложением с публикацией впервые переведённых на русский язык эссе Нодье и Хаксли, а также другие редкие и ценные материалы, касающиеся Пиранези.
Издательство АРКА предприняло все попытки по поиску и определению обладателей прав на тексты и изображения, воспроизводимые в данной книге. К сожалению, в некоторых случаях это не представилось возможным. Если после выхода издания в свет таковые лица или организации найдутся, просим обращаться в издательство для установления авторских прав.

Скрыть

Посвященная великому итальянскому художнику XVIII века, Джованни Баттиста Пиранези (1720-1778), граверу, рисовальщику, архитектору, ведутисту, декоратору, ученому-исследователю.

Фрагмент. Титульный лист ко второму тому серии с античным рельефом из портика церкви Санти Апостоли в Риме .

Рельеф с орлом был найден на Форуме Траяна и установлен в портике церкви Санти Апостоли в Риме. Орел с расправленными крыльями, символ величия Рима, часто встречается у Пиранези.

В экспозицию вошли более 100 офортов мастера, гравюры и рисунки его предшественников и последователей, слепки, монеты и медали, книги, а также пробковые модели из коллекции Научно-исследовательского музея при Российской Академии художеств, графические листы из Фонда Чини (Венеция), Научно-исследовательского музея архитектуры имени А.В. Щусева, Музея истории московской архитектурной школы при МАРХИ, Российского государственного архива литературы и искусства, Международного архитектурного благотворительного фонда имени Якова Чернихова. Впервые вниманию российского зрителя представлены гравировальные доски Пиранези, предоставленные Центральным институтом графики (Римская Калькография). В общей сложности на выставке экспонируется около 400 произведений.

Джованни Баттиста Пиранези.
Круглая башня. Лист III к сюите «Воображаемые темницы…», 1761.

Зрители смогут увидеть одну из самых знаменитых серий работ великого мастера. Серия листов «Carceri…» (« Воображаемые темницы Дж. Батиста Пиранези, венецианского архитектора»). В XIX веке возник миф, что автор создал серию «Carceri…» в состоянии бреда: наркотики, тревога, кошмары - все это находили исследователи в этих работах. В настоящее время в мрачных пространствах темниц, пытаются найти существовавшие в действительности строения. По одной из версией прототипом этих работ стала Мамертинская тюрьма, хотя так же есть мнение что автор не мог опираться на образцы античной архитектуры, вроде Мамертинской тюрьмы или замка Святого Ангела в Риме, а также на венецианские Пьомби - так как во всех этих тюрьмах камеры были крошечные. Обе версии имеют право на существование.

Джованни Баттиста Пиранези. Вход в верхнюю комнату мавзолея императора Адриана.
Лист из серии «Римские древности», 1756. Офорт, резец. ГМИИ им А.С. Пушкина.

Так, черты Мамертинской тюрьмы, явно присутсвующие в цикле Пиранези «Carceri…» - каменные блоки, деление пространства на располагающиеся друг над другом помещения, а главное - характерное закрытое решеткой круглое окно, расположенное в полу камеры верхнего этажа (изначально только через него можно было проникнуть в нижнюю камеру), а так же лестница XIV века, соединявшая две камеры

Джованни Баттиста Пиранези. Фрагмент. Театры Бальба, Марцелла, амфитеатр Статилия Тавра, Пантеон.
Из серии «Марсово Поле…». 1763. Офорт, резец. ГМИИ им А.С. Пушкина.

Мамертинская тюрьма (лат. Carcer Tullianum; итал. Carcere Mamertino o Tulliano) — сохранившаяся поныне тюрьма древнего Рима, в северной оконечности Капитолия и форума, древнейшее строение города. Мамертинская тюрьма предназначалась для государственных преступников, военнопленных правителей и т. п. (Верцингеториг, Югурта, Луций Элий Сеян), которые здесь ожидали проведения по улицам города во время триумфа, а затем умерщвлялись петлей и голодом. Во времена империи тела казнённых выбрасывались на Гемониеву террасу. По преданию, здесь провели свои последние дни апостолы Пётр и Павел, вследствие чего папа Сильвестр в IV веке, по желанию императора Константина Великого, посвятил это место обоим апостолам. Здесь была построена капелла San Pietro in Carcere, на поверхности расположена церковь San Giuseppe dei Falegnami.

Джованни Баттиста Пиранези. Фрагмент. Пьяцца Навона, расположенная над руинами цирка Домициана.
Лист из сюиты «Виды Рима…». 1773. Офорт, резец.

С помощью прекрасных работ Пиранези гости музея смогут увидеть и прикоснуться к Вечному городу, к римской имперской архитектуре. Через призму и восприятие этого автора данное мировое наследие стало доступным во всей Европе. Современники изучающие Рим по гравюрам Пиранези, при встречи с городом даже испытывали разочарование. Так он был великолепен на гравюрах, что исторические виды не могли соперничать со своим отражением. Екатерина II была восторженной поклонницей творчества великого венецианца, и очень переживала, что у нее всего лишь 13 томов работ Пиранези.

Гравировальные доски Пиранези.

В залах музея отечественный зритель впервые сможет видеть гравировальные доски Пиранези, которые хранятся в собраниях Центрального института графики в Риме в составе общего фонда. Долгая история возвращения в Рим коллекции братьев Пиранези, сыновей Джованни Батиста, началась 23 января 1810 года и закончилась продажей 25 ящиков с 1191 медной доской в марте 1839 года, после смерти Франческо Пиранези в Париже, куда он, будучи сторонником Римской республики, перебрался вместе с братом Пьетро в 1799 году.

Фрагмент. Гравировальная доска Пиранези.

Переговоры о возвращении в Италию этого художественного сокровища, которые от лица папы Григория XVI вел кардинал Антонио Тости, завершились в итоге самым значительным приобретением Апостольского Палаты, коллекции Калькографии, насчитывающая 23890 досок и являющаяся самым крупным собранием такого рода в мире, входит в состав Национального кабинета гравюр Центрального института графики Министерства культурного наследия и культурной деятельности и туризма.

Вы так же сможете увидеть пробковые модели античных памятников Вечного города и храмов Пестума, которые изготавливались в Риме с середины XVIII века. Одним из знаменитых авторов подобных моделей был Антонио Кики (1743-1816). Изготовленные Кики пробковые модели представляли собой не просто уменьшенные копии: нередко автор дорабатывал их, снимал наслоения поздник веков. На выполнение каждой модели уходило три-четыре месяца. Рельефы, на основе которых выполнялись 36 моделей (то есть полная серия, которую можно было приобрести у Кики в 1770-е годы), вероятно, были сделаны с опорой на гравюры Пиранези.

Модель Пантеона в Риме. Пробка резная.

Шесть пробковых моделей Антонио Кики находились в собрании Эрмитажа еще 1769 году. Заказал их Иван Иванович Шувалов, фаворит Елизаветы Петровны, основатель Академии художеств в Санкт-Петербурге, уехавший из России вскоре после смерти императрицы. В 1778 году Шувалов по заказу Екатерины II купил полную версию моделей для будущего императора Александра I. Позднее модели из Эрмитажа передали в Академию художеств и разместили в классе архитектуры.

Б.М. Иофан. Дворец Советов в Москве. Разработка окончательного варианта проекта. Перспектива с набережной Москвы-реки. 1935.
Бумага, карандаш, тушь, гуашь.

Несколько залов выставке посвящено советским архитекторам, которые пользовались наследием Пиранези. Иногда это были переработки наследия Древнего Рима, а иногда и прямое заимствование. В любом случае величие новой Советской империи требовало величественных памятников, и как всегда архитектурные идеи черпались из наследия первой империи, которая просуществовала долгие века, и распространила свою культуру на многие территории и народы.
Приходите на выставку, где перед вами предстанут великолепные гравюры и величие Рима пройдет перед вашим взором. И его свет отразится в работах последующих поколений архитекторов разных стран и времен. Прикоснитесь и вы к источнику их вдохновения.

Обратите внимание , что очередь в Главное здание разделена на две части: очередь на выставку «Рафаэль. Поэзия образа. Произведения из Галерей Уффици и других собраний Италии» и очередь на выставку «Пиранези. До и после. Италия - Россия. XVIII-XXI века» и постоянную экспозицию.

Адрес: ул. Волхонка, 12, м. Кропоткинская, м. Боровицкая, м. Библиотека им. Ленина.
Время работы: вт, ср, пт, сб, вс с 11:00 до 20:00; касса (вход) с 11:00 до 19:00;
по четвергам с 11:00 до 21:00; касса (вход) с 11:00 до 20:00.
Выходной день - понедельник.
Цена билета: полный - 300 руб., льготный - 150 руб. Дети до 16 лет - бесплатно. Подробнее о льготах .
Стоимость билетов на посещение с выставкой :
с 11:00 до 13:59: 400 рублей, льготный - 200 рублей,
с 14:00 до закрытия музея: 500 рублей, льготный - 250 рублей.
Бесплатные категории - бесплатно.
Продажа билетов осуществляется на определенный сеанс, где время сеанса - это время входа на выставку. Всего 12 сеансов каждый день и 13 сеансов в четверг. Вход в Музей - до 19:00, в четверг - до 20:00.
Подробнее с расписанием сеансов и лекций, а также информацией о покупке электронных билетов можно ознакомиться .

Поддержи авторов - Добавь в друзья!

Posts from This Journal by “ГМИИ им А.С.Пушкина” Tag

• 
  Выставка «Анатомия кубизма».

  В ГМИИ им. А.С. Пушкина открывается выставка-инсталляция «Анатомия кубизма». Она предоставит возможность широкой публике впервые…

• Выставка "Скульпторы и livre d"artiste" в ГМИИ имени А.С. Пушкина.

  Государственный музей изобразительных искусств имени А.С. Пушкина представляет выставку работ ведущих мировых скульпторов в изданиях livre…

• В ГМИИ им. А.С. Пушкина проходит выставка "Густав Климт. Эгон Шиле. Рисунки из музея Альбертина (Вена)". Но сегодня мы хотим рассказать…

• Ноябрьские праздники в ГМИИ им. А.С. Пушкина

  В длинные ноябрьские выходные ГМИИ им. А.С. Пушкина приглашает вас к себе в гости. Начать можно с вечера пятницы - в рамках «Пятниц в…

«Пиранези. До и после. Италия - Россия. XVIII-XXI века» Часть I http://vittasim.livejournal.com/199116.html
«Пиранези. До и после. Италия - Россия. XVIII-XXI века» Часть II http://vittasim.livejournal.com/199735.html
«Пиранези. До и после. Италия - Россия. XVIII-XXI века» Часть III http://vittasim.livejournal.com/201132.html
«Пиранези. До и после. Италия - Россия. XVIII-XXI века» Часть IV http://vittasim.livejournal.com/202071.html
«Пиранези. До и после. Италия - Россия. XVIII-XXI века» Часть V http://vittasim.livejournal.com/203151.html

Продожаем осматривать выставку «Пиранези. До и после. Италия - Россия. XVIII-XXI века». Зал 20 посвящен истокам будущего гения, его формированию: учителям, первым шагам в искусстве, увенчавшимся созданием двух ранних серий офортов. Одна из них, «Темницы…», со временем приобрела славу одного из главных шедевров мирового искусства всех времен.

Джованни Баттиста Пиранези «Античный Капитолий». Офорт, резец, сухая игла. ГМИИ им. А.С Пушкина

Пиранези создает фантастическую реконструкцию территории Римского Форума, прилегающую к Капитолийскому холму. Изображение сопровождается подробными комментариями.: «Античный Капитолий, к которому вело около ста ступеней. Посреди этих ста ступеней находится площадь, на которой стоят ростральные Колонны, миллиарии, трофеи и другие украшения. Здесь же находится Храм, построенный Октавианом Августом во время Кантабрийской войны по обету, данному Юпитеру Громовержцу…»

Джованни Баттиста Пиранези «Мрачная темница». Офорт, резец, сухая игла. ГМИИ им. А.С Пушкина

Этот лист - первое обращение художника к теме темниц, которая получит развитие в его знаменитой серии офортов «Воображаемые темницы…» При создании гравюры художник вдохновлялся театральными проектами семейства Бибиены, Джузеппе и Доменико Велериано, Филиппо Юварры.

Джованни Баттиста Пиранези «Античный Храм». Офорт, резец, сухая игла. ГМИИ им. А.С Пушкина

Джованни Баттиста Пиранези «Руины древних зданий». Офорт, резец, сухая игла. ГМИИ им. А.С Пушкина

В пояснении к гравюре автор пишет: «Руины древних зданий, среди которых была погребальная урна Марка Агриппы, сделанная из одного куска порфира, которая теперь используется для гробницы Климента XII. Также видна часть обелиска с египетскими письменами и вдалеке вестибюль разрушенного античного храма». В XVIII веке античный порфированый ошибочно считается погребальной урной марка Агриппы, военачальника императора Октавиана Августа. В 1740 году саркофаг украсил гробницу папы Климента XII в соборе Сан Джованни ин Латерано. Изображение этого античного памятника еще раз встречается у Пиранези в серии «Марсово Поле древнего Рима» (1762)г.На гравюре появляются и античные мотивы (сфинкс, плита с иероглифами), получившие дальнейшее развитие в творчесте Пиранези.

Джузеппе Валериани «Двор тюрьмы» 1740г Бумага, кисть, перо, бистр, тушь. ГМИИ им. А.С Пушкина

Судя по решеткам на окнах, изображена тюрьма. Особенно удался художественный эффект игры света и тени, которые подчеркивают драматический элемент в изображении низкого арочного прохода во внутренний двор в тени справа, рядом с двойным пролетом лестницы. Мотив обрамления сцены аркой часто присутствовал в театральных работах Валериани и в рисунках молодого Пиранези.

Джузеппе Валериани «Мотив архитектурного убранства в барочном стиле» 1740г Бумага, перо, коричневая тушь. ГМИИ им. А.С Пушкина

Джузеппе Валериани «Дворцовый интерьер» около 1745г Бумага, перо, кисть, бистр. ГМИИ им. А.С Пушкина.

Набросок, скорее всего, создан для постановки оперы «Сцепион», состоявшейся 25 августа 1745 г в новом придворном театре Санкт-Петербурга по случаю бракосочетания наследника престола, будущего императора Петра III. Валериани, видимо, предполагал издать альбом своих проектов декораций в гравюрах, так как не только на этом рисунке встречается подпись «la Intagliare» (ит. Предназначенный для гравирования). Графическая манера рисунка близка молодому Пиранези. Бесусловно, он своим мастерством и потрясающими навыками владения перспективой обязан братьям Валериани, недаром современники писали, что их сила заключена в перспективной живописи, особенно в изображении зданий. У Джузеппе, бывшем отличным рисовальщиком, Пиранези мог перенять стремительность линий и драматический эффект использования черной туши, которые встречаются в быстрых зарисовках Джузеппе Валериани из коллекции ГМИИ.

Джузеппе Валериани «Архитектурный мотив. Портик здания с конной статуей» около 1746г Бумага, перо, коричневая тушь. ГМИИ им. А.С Пушкина

Джузеппе Валериани «Интерьер зала дворца» около 1745г Бумага, перо, коричневая тушь. ГМИИ им. А.С Пушкина

Джузеппе Галли Бибиена «Эскиз архитектурной декорации с лестницей на первом плане» Бумага, перо, кисть, размывка желтовато- коричневым тоном. ГМИИ им. А.С Пушкина

В графическом наследии Джеппе Галли Бибиены, к которому московский рисунок предположительно отнесся на основании стиля, архитектурные и театральные фантазии представлены очень широко. Вместе с тем проблема идентификации рисунков членов семьи Бибиена сложна по причине унифицированных приемов и методов работы. Одним из наиболее убедительных оснований для атрибуции листа именно Джузеппе является ярко выраженное сходство его композиционного построения, а также характерная иконография деталей и декора с гравюр по рисункам Бибиены из альбома: «Architetture, e prospettive…»

Анжело Микеле Колонна «Тюремный двор (двор готического дворца» середина XVIII Бумага, перо, коричневые чернила. ГМИИ им. А.С Пушкина

Перспектива организована вокруг двух пересекающихся диагоналей. На первом плане видны две боковые кулисы - одна на свету, другая в тени - и ажурный рисованный холст, рядом с просцениумом, а также расписной задник - все создает ощущение вертикального пространства небольшой глубины, как и было принято в иконографии тюрем.

Франческо Галли Бибиена Мастерская «Колоннада» середин XVIII Бумага, следы карандаша, перо, коричневые чернила, серая акварель. Фонд Джорджо Чени Венеция

Изображена галерея, ограниченная рядами колонн, соединенных четырехугольными пилястрами с боковыми стенами с арками: перспектива с одним центральным фокусом. Ритм пространству задают падающие справа лучи света: они очерчивают пространственные интервалы, а яркий свет заполняет двойную апсиду, которая закрывает перспективу.

Сюита «Темницы…» (ее полное название - «Воображаемые темницы Дж. Баттиста Пиранези, вене[цианского] архит[ектора]») были выполнены в технике офорта и изданы римским торговцем, выходцем из Франции Жаном Бушаром. Первое издание серии, состоявшее из 14 листов, восходит к 1749 году. Уже в этом раннем варианте Пиранези создает абсолютно новую концепцию пространства, безмерного и безграничного. Новая жизнь произведения началась в 1761 году, когда серия подверглась кардинальной переработке: доски были полностью перегравированы, стали более темными, добавилось два новых листа: «Пытка дыбой» и «Барельеф со львами», а их содержание стало еще более таинственным, трагическим и сложным для восприятия.

Джованни Баттиста Пиранези Титульный лист к сюите «Воображаемые темницы…» 1761

Джованни Баттиста Пиранези «Пытка дыбой» листII к сюите «Воображаемые темницы…» 1761

Джованни Баттиста Пиранези «Круглая башня» листIII к сюите «Воображаемые темницы…» 1761

Джованни Баттиста Пиранези «Большая площадь» листIV к сюите «Воображаемые темницы…» 1761

Джованни Баттиста Пиранези «Барельеф со львами» листV к сюите «Воображаемые темницы…» 1761

По изображениям Пиранези можно детально изучить античные памятники. Фото Агентство «Москва»

«Пиранези. До и после. Италия-Россия. XVIII–XXI века» – второй итальяно-российский проект, открывшийся в ГМИИ имени А.С. Пушкина сразу после Рафаэля. Посвящение Пиранези, в своих книгах не забывавшему приписывать, что он архитектор, но в истории искусства оставшемуся одним из главных граверов, Пушкинский готовил вместе с венецианским Фондом Чини, римским Центральным институтом графики, Музеем архитектуры имени А.В. Щусева, Научно-исследовательским музеем при Российской академии художеств, Музеем истории московской архитектурной школы при МАРХИ, РГАЛИ и Международным архитектурным благотворительным фондом имени Якова Чернихова. Получилось масштабно – 400 экспонатов плюс довольно подробные экспликации – даже несколько утомительно, но самое интересное оказалось как раз в конце выставки.

Поклон Джованни Баттиста Пиранези в Москве отвешивают вослед музейному же признанию в любви Андреа Палладио. Проект «Палладио в России», показанный осенью 2014-го в венецианском музее Коррер, летом прошлого года расширили и распределили между Музеем архитектуры и музеем-заповедником «Царицыно». Курировали это сотрудники Эрмитажа Аркадий Ипполитов и Василий Успенский. У нынешнего показа авторы совсем другие – Федерика Росси (Немецкий институт истории искусства во Флоренции – Институт Макса Планка, Флоренция), Семен Михайловский (ректор Санкт-Петербургской академии художеств и комиссар российского павильона и на художественной, и на архитектурной биеннале в Венеции) и сотрудники ГМИИ Марина Майская, Юлия Меренкова и Александра Данилова. Про Палладио, труды которого Пиранези штудировал, сейчас ничего не говорят. Зато и нынешние кураторы с увлечением продлили пиранезианство в советскую эпоху, как прежние сделали с Палладио. И тогда, и сейчас некоторые аналогии «попадают», другие кажутся натяжкой, «массовкой». И даже когда просто читаешь про то, что «темницы» Пиранези превратились в «Дворцы" коммунизма», во вступительных словах к разделу, где устроители ищут пиранезианские рифмы в XX веке, кажется, звучит больше красноречия, чем в музее показывают удачных примеров. Если с Пиранези и можно сравнить фантастическую графику Якова Чернихова из цикла «Дворцы коммунизма» или даже конкурсный проект Константина Мельникова для здания Комиссариата тяжелой промышленности на Красной площади с гигантским проемом-колесом у входа, то многое другое, включая проекты Бориса Иофана для Дворца Советов, все же в пиранезианскую линию вписаны с натяжкой. Впрочем, эта остановка в прошлом столетии – уже конец выставочного маршрута.

«До и после», предшественники вроде повлиявшего на Пиранези Тьеполо и последователи, европейские и российские мастера, в экспозиции перемешаны, как реальность и фантазии в гравюрах самого теперешнего героя. Потому с одной стороны Белого зала царствуют дотошные воспроизведения античных памятников из книги «Римские древности» – причем дотошные вплоть до того, как уложены камни на знаменитой Аппиевой дороге, и тщательно воспроизведенные для того еще, чтобы Пиранези лишний раз мог сказать свое слово ревнителям греческой античности: мол, римская была куда сильнее. Ну а на «Римские древности», оказавшись ровно напротив, «глядят» уже отчасти чудные, но больше чудные камины из его очередного гравированного опуса «Различные способы украшения каминов и других частей зданий...». Здесь – не обделенный ни знаниями, ни воображением, ни коммерческой жилкой, так что в какой-то момент он начал торговать антиками, «отреставрированными» по принципу составления новых объектов из разных старинных фрагментов, – Пиранези микширует все со всем. Уже на титульном листе, словно выставляя на прилавок, он создает такую избыточно декоративную композицию, что строй женских горельефных фигур походит на новогодние елки, с которых того гляди посыплются игрушки и мандарины. Между этими гравюрами в центре Белого зала расставили слепки антиков из собрания Пушкинского, а апсиду увенчали монументальной живописной грезой на тему римского форума работы нашего современника Валерия Кошлякова.

Фактурно вообще выставка вышла довольно разнообразной. Тут еще появятся макеты разных памятников, книги, медали и монеты в витринах. На колоннаде возле пиранезианских ведут с храмами Пестума поместили современные снимки этих памятников, сделанные Джанлуки Баронкелли. У Пиранези все поросло травой, и на фоне величественной архитектуры копошатся человечки. У Баронкелли – туристические, «прибранные» от всяких романтизированных порослей виды, и как раз расслабленные туристы время от времени попадают в кадр. А фирменную серию гравера «Темницы» анимировал в 3D Грегуар Дюпон, так что на экране в мрачных тюрьмах еще постоянно что-то движется и смещается.

Все это очень информативно (с нечастыми сегодня подробными комментариями к работам) и порой весьма завлекательно. Но длинно-длинно. При этом лучшее оставлено на самый конец маршрута. Именно там оказались хрестоматийные, самые известные его офорты «Воображаемые темницы...». Впервые Пиранези издал их в 1749 году, в 1761-м вернулся к серии и переработал ее в более драматическом ключе: общая тональность потемнела, к тому же появились изображения пленников и сцены пыток, которых почти не было в первом варианте. На выставке дают позднюю версию, и, хотя она хорошо известна и в ГМИИ ее уже выставляли, все это нагромождение, нагнетание и архитектурной театральности сложных ракурсов, и мизерабельности пленников, и кажущихся ожившими рельефов вокруг них вкупе со сгущающейся чернотой экспрессивных штрихов всякий раз производят сильное впечатление. Впервые в Россию из Рима привезли и медные гравировальные доски к «Темницам» – но и их выставили в самом конце, да в отдельном от самих гравюр зале. Им бы быть рядом, чтобы стало видно, как движения руки по доске – от легких, едва касающихся ее линий до сгущения разнонаправленных штрихов – отпечатались на бумаге...

Нынешняя выставка берет много сюжетов – но не все из них докручивает до конца, в результате чего кажется, что порой «повествование» проседает. Опять-таки большой раздел посвящен проектам империи советской (раз уж Пиранези питал страсть к Римской империи), и все это проведено сквозь линию «бумажной архитектуры» Пиранези. Единственная реальная постройка которого – римская церковь Мальтийского ордена Санта Мария дель Приорато, где его потом и похоронят. Но можно тогда уж показать что-то и из недавней российской «бумажной архитектуры». А не только меланхоличный форум Валерия Кошлякова, который, может, разнообразит экспозицию, но на ее развитие не работает.