Небывалая осень построила купол высокий. Небывалая осень построила купол высокий Небывалая осень построила купол высокий анализ

Анна Ахматова
«Небывалая осень построила купол высокий...»

Небывалая осень построила купол высокий,
Был приказ облакам этот купол собой не темнить.
И дивилися люди: проходят сентябрьские сроки,
А куда провалились студеные, влажные дни?
Изумрудною стала вода замутненных каналов,
И крапива запахла, как розы, но только сильней.
Было душно от зорь, нестерпимых, бесовских и алых,
Их запомнили все мы до конца наших дней.
Было солнце таким, как вошедший в столицу мятежник.
И весенняя осень так жадно ласкалась к нему,
Что казалось - сейчас забелеет прозрачный подснежник...
Вот когда подошел ты, спокойный, к крыльцу моему.

1922
Серебряный век. Петербургская поэзия
конца XIX-начала XX в.

Анну Ахматову часто сравнивают с древнегреческой поэтессой Сапфо, когда речь идет о стихах о любви. Да, действительно, Ахматовой удалось показать все проявления любовного чувства и все его нюансы: здесь встречи и разлуки, нежность, разочарование, ревность, чувство вины, ожесточение, несбывшиеся ожидания, жестокость, гордыня, отчаяние, тоска, самоотверженность, всепрощение – все-все, что связано с этим великим чувством. Любовь предстает в стихах Ахматовой как грозное, повелительное, нравственно чистое, всепоглощающее переживание. Любовная лирика Ахматовой была так горячо и единодушно принята женской половиной, очевидно, потому, что ее героиня верит в возможность высокой любви, никогда не теряет чувства достоинства, какое бы горе, разочарование, измена в данный момент ее ни постигали. Эти особенности любовной лирики Ахматовой проявились в таких широко известных стихах из первых сборников поэта, как: “Сероглазый король”. 1910, “Сжала руки под темной вуалью”. 1991, “Так беспомощно грудь холодела…”. 1911, “Ты письмо мое, милый, не комкай”. 1912, “Настоящую нежность не спутаешь.”. 1913, “Проводила друга до передней…”. 1913, “На шее мелких четок ряд…”. 1913, “Высокие своды костела…”. 1913, “Ты мог бы мне сниться и реже.”. 1914, “Я улыбаться перестала…”, 1915, “Я не знаю, ты жив или умер…”. 1915, “Ты всегда таинственный и новый…”. 1917, и др.

Был приказ облакам этот купол собой не темнить.

И дивилися люди: проходят сентябрьские сроки,

А куда провалились студеные, влажные дни?

Изумрудною стала вода замутненных каналов,

И крапива запахла, как розы, но только сильней.

Было душно от зорь, нестерпимых, бесовских и алых,

Их запомнили все мы до конца наших дней.

Было солнце таким, как вошедший в столицу мятежник,

И весенняя осень так жадно ласкалась к нему,

Что казалось – сейчас забелеет прозрачный подснежник...

Вот когда подошел ты, спокойный, к крыльцу моему.

Сентябрь 1922

Фонтанный Дом – бывший дворец Шереметевых, в одном из флигелей которого Анна Ахматова прожила почти тридцать лет.

Шапочно Пунин и Ахматова, почти ровесники, как и все царскоселы, были знакомы с давних пор, с давних пор, видимо, и нравились друг другу, не слишком, а слегка. Впрочем, со стороны Пунина интерес к жене Гумилева, похоже, был столь явным, хотя и корректным, что Николай Степанович, обычно иронично-снисходительный к поклонникам Анны, Николая Николаевича невзлюбил всерьез и беспричинно. И вот этот человек возник в ее судьбе, и притом в самую мрачную пору жизни, жизни без завтрашнего дня, в чужом доме, среди чужих вещей и по чужому нравственному закону, когда Анна Андреевна после смерти Гумилева жила у подруги – актрисы, плясуньи, затейницы – Ольги Судейкиной (один из прообразов первой красавицы «Поэмы без героя» – Путаницы, Психеи, «Коломбины десятых годов»). Ольга, обожавшая Анну, охотно уступила ей не только часть жилплощади, но и очередного из своих мужей – молодого, но уже почти «знаменитого» композитора Артура Лурье. Музыка в те годы, естественно, не кормила, и Артур служил в секретариате А. В. Луначарского. В 1922 году, по служебной надобности, его откомандировали в Берлин. Уже решив, что в советскую Россию не вернется, Лурье настойчиво звал с собой и Ольгу, и Анну. Ольга в конце концов уехала и благополучно добралась до Парижа. Анна со своего места не сдвинулась. Лурье был бабник, но бабник особого сорта: из тех, что нежно заботятся о всех своих женщинах. Уезжая, он по-дружески попросил приятеля Николая Пунина – больше просить было некого – присмотреть за Оленькой и Аннушкой. О «Коломбине десятых годов» заботиться не пришлось, Анна так и осталась на его руках... Квартира Пуниных, расположенная в бывшем садовом флигеле городской усадьбы графов Шереметевых, так называемый Фонтанный Дом, была тоже как бы дворцовой, но гораздо комфортабельней музейной трущобы Шилейки. После революции последний из владельцев исторической усадьбы Сергей Шереметев передал ее вместе со всеми коллекциями в дар народу. Нарком Луначарский распорядился объявить Фонтанный Дом филиалом Русского музея; Н. Н. Пунин, как сотрудник этого музея, в начале 20-х гг. получил четырехкомнатную квартиру на третьем этаже одного из жилых флигелей. Сюда Николай Николаевич (третий из моих Николаев – как в шутку называла Пунина Ахматова) в конце концов уговорил переехать насовсем и Анну Андреевну. В Пунине она, видимо, нашла то, чего напрасно искала в Шллейке: надежное постоянство, рабоче-семейную, а не богемную жизненную установку, словом, то, что

«Бог хранит всё». Эту надпись на фронтоне Фонтанного дома Анна Ахматова считала как бы девизом и своего личного «герба».

когда-то, в дни ее детства, называлось старомодным словом: порядочность. Пунин и впрямь был человеком порядочным, но именно в силу порядочности, помноженной на бесхарактерность, связал свою жизнь с жизнью Ахматовой, не только не разойдясь официально с прежней женой, но и не уходя из семьи. Анна Андреевна бытовала в его квартире на заведомо ненатуральных условиях: вносила в семейный бюджет Пуниных «кормовые деньги», не мешала законной супруге Николая Николаевича в родственных кругах по-прежнему числиться и представительствовать в качестве мадам Пуниной. Ахматова, как только поняла, что сложившееся положение – не временное затруднение, а способ существования – modus vivendi, пыталась, и не однажды, изменить ситуацию: найти работу и получить пусть скромную, но свою жилплощадь, и каждый раз Николай Никлаевич находил ее, заявлял, что без нее не может ни жить, ни работать, а если он не будет работать, то все семейство погибнет от голода. И Анна Андреевна возвращалась, и все: и Пунин, и его официальная, по документам, жена, – и дочь делали вид, что так и надо, что странный сей симбиоз – в порядке вещей. Что же касается друзей Анны Андреевны, то они, похоже, придерживались правила: в доме повешенного не говорят о веревке. Зато уж недруги были в восторге: наконец-то они получили вечный сюжет для злословия. Чем она могла защититься? Стихами? Слабая защита... Тем более что стихи, которые еще недавно шли мощным потоком, вдруг перестали случаться...

Н. Н. Пунин, К. С. Малевич и М. В. Матюшин в ГИНХУКе. 1926 г.

Н. Пунин в своем кабинете. Фонтанный дом. 1924 г. Фото А. Ахматовой

Когда в ее жизни случалось что-нибудь заведомо несуразное, Анна Андреевна не удивлялась, а произносила одну и ту же фразу: «Со мной всегда так». То есть не так, как у людей. Не так, не по-людски складывались отношения Ахматовой с Н. Н. Пуниным. Так они и бытовали долгие годы, практически до самой войны, втроем, точнее, вчетвером: Пунин, две Анны и дочка Пуниных – Ирина. А когда наезжал из Бежецка Лев Гумилев, то и впятером. Считалась, что Ахматова как бы снимает у четы луниных комнату, а также столуется, причем за то и другое платит.

«Небывалая осень построила купол высокий…» Анна Ахматова

Небывалая осень построила купол высокий,
Был приказ облакам этот купол собой не темнить.
И дивилися люди: проходят сентябрьские сроки,
А куда провалились студеные, влажные дни?..
Изумрудною стала вода замутненных каналов,
И крапива запахла, как розы, но только сильней,
Было душно от зорь, нестерпимых, бесовских и алых,
Их запомнили все мы до конца наших дней.
Было солнце таким, как вошедший в столицу мятежник,
И весенняя осень так жадно ласкалась к нему,
Что казалось - сейчас забелеет прозрачный
подснежник…
Вот когда подошел ты, спокойный, к крыльцу моему.

Анализ стихотворения Ахматовой «Небывалая осень построила купол высокий…»

Стихотворение «Небывалая осень построила купол высокий…» написано в 1922 году. Изначально Ахматова хотела включить его в сборник «Тростник». В печати он не появился, так как в 1920-х годах произведения поэтессы – и старые, и новые – практически перестали публиковать. Композиция анализируемого текста напоминает незавершенное стихотворение Пушкина «Осень», датированное 1833 годом. У Александра Сергеевича девять строф издалека подводят читателя к главному – минуте, когда вот-вот «стихи свободно потекут». У Ахматовой ударной становится последняя строка. Центральное событие произведения – приход к лирической героине мужчины: «Вот когда подошел ты, спокойный, к крыльцу моему». Скорей всего, здесь имеется в виду искусствовед Николай Николаевич Пунин. Анна Андреевна прожила с ним в гражданском браке около пятнадцати лет, познакомившись в начале 1920-х годов. Во время написания рассматриваемого стихотворения поэтесса еще не знала, чего ждать от новых отношений, но явно надеялась на счастливое будущее. При этом не стоит забывать о том, что предыдущий брак оказался для нее неудачным. Второй муж – выдающийся востоковед Владимир Казимирович Шилейко – стал для Ахматовой настоящим тираном. Естественно, после всего пережитого появление Пунина воспринималось ею едва ли не как чудо, луч света в темном царстве.

Значительная часть стихотворения «Небывалая осень построила купол высокий…» - описание пейзажа. Вниманию читателей предлагается осень не совсем обычная, такая не случается каждый год. Ею возведен высокий купол, не затемненный облаками. Долго не наступают холода, стала изумрудной вода замутненных петербургских каналов, словно розы запахла крапива, но только сильней. Осень в анализируемом тексте больше походит на весну – кажется, вот-вот появятся подснежники. Чувства лирической героини настолько сильны, что для нее весь мир, освещенный похожим на мятежника солнцем, становится охваченным любовным волнением. Причем речь идет не только о природе, но и о людях, удивленных происходящими переменами. Любовь дарит надежду на лучшее, на возрождение. Времена года в стихотворении служат олицетворением циклов человеческой жизни. Осень – старость, закат. Весна – молодость, начало. Для лирической героини любовь – это еще и возможность вернуть юность, хотя бы ненадолго отринув неумолимо приближающуюся смерть.

Небывалая осень построила купол высокий,
Был приказ облакам этот купол собой не темнить.
И дивилися люди: проходят сентябрьские сроки,
А куда провалились студеные, влажные дни?..
Изумрудною стала вода замутненных каналов,
И крапива запахла, как розы, но только сильней,
Было душно от зорь, нестерпимых, бесовских и алых,
Их запомнили все мы до конца наших дней.
Было солнце таким, как вошедший в столицу мятежник,
И весенняя осень так жадно ласкалась к нему,
Что казалось - сейчас забелеет прозрачный
подснежник...
Вот когда подошел ты, спокойный, к крыльцу моему.

Анна Ахматова
Стихотворение написано в 1922 году и посвящено Н.Н. Пунину, ставшему впоследствии ее третьим мужем. Это стихотворение должно было войти в сборник "Тростник". С середины 1920 годов стихотворения Анны Ахматовой не появлялись в печати, не был опубликован и этот сборник. Двадцать стихотворений из него были напечатаны лишь в 1940 годах в журналах. Тайна, магия стихов Ахматовой... Её стих четок, ясен, но штрихами вразброс очерчивается зияющее поле смысла. Весенняя осень - предчувствие любви, всесильное чувство охватившее всю природу и людей. Все мироздание охвачено любовным волнением, осень сама жадно ласкается к солнцу. Весна и осень - начало и закат жизни, сменяющие друг друга времена года как и времена жизни. Осенью всегда ощущения становятся острее, так как за ними стоит знание реальности, стремление, освободившись от случайного, поверхностного, увидеть суть вещей, свет, скрытый за облаками. Помня о весенних розах, осенью любовь видится иной (крапива), но "крапива запахла, как розы, но только сильней".
Из всех великих современников-сверстников своих Анна Ахматова в наибольшей степени причастна той таинственной, запредельной, "лермонтовской" прапамяти, которая из земной юдоли уводит в "никуда" и возвращает в жизнь "ниоткуда".