Герб инквизиции. Святая инквизиция: когда, где и как? Задать другой вопрос

Инквизиция представляла собой особый следственный и судебный орган при католической церкви в XIII-XIX веков, главной задачей которого была борьба с ересями и инакомыслием.

Первоначально, с начала XIII века, на юге Франции судебные разбирательства осуществляли монахи цистерианского ордена. При папе Гонории III (1216-1227 годы) папская инквизиция распространилась и на территорию Италии. В 1231-1235 годах папа Григорий IX (1227-1241 годы) передал функции инквизиции монахам доминиканского и францисканского орденов и к 1232 году ввел постоянные инквизиторские трибуналы в Италии, Германии, Испании, Португалии, Франции, Нидерландах, а позднее в Мексике, Бразилии, Перу.

Приговорами инквизиции сотни тысяч людей были обречены на смерть за предполагаемую связь с дьяволом и колдовство. Ее жертвами стали выдающиеся мыслители и ученые прошлого Ян Гус, Джироламо Савонарола, Джордано Бруно, Галилео Галилей, Томмазо Компанелла, Николай Коперник.

В большинстве стран Западной Европы инквизиция была уничтожена как судебное учреждение в XVIII веке. Последняя казнь по приговору инквизиционного трибунала состоялась в 1826 году в Валенсии.

В ходе судебных процессов инквизиции широко применялись пытки. Официальный статус пытке в ходе ведения следствия придал в 1252 году папа Иннокентий IV (1243-1254 годы). Однако сами пытки, а также приведение в исполнение смертных приговоров осуществлялись светскими властями. Кроме того, к пыткам в ходе следствия с такой же активностью прибегали и светские судебные органы.

Глава 1. Инквизиция как судебный процесс против еретиков: появление и становление

Инквизиция - институт Римско-католической церкви для розыска и наказания еретиков и других врагов Католической церкви.

Еще на заре своей истории церковь считала допустимым насилие в деле утверждения и очищения веры. К бескомромиссной борьбе с еретиками призывал Августин, апеллировавший не только к церкви, но и к государству.

Император Феодосии Великий еще в 382 году впервые учредил институт разыскания (лат. - inquisitio, отсюда и «инквизиция») врагов церкви и религии. Тем не менее, до XII века преследования еретиков, хотя и приобретали подчас жестокие формы, не носили того планомерного и истребительного характера, какой они приобрели в ходе Альбигойских войн и после создания папой Григорием IX (1227-1241 годы) инквизиционных судов - священных трибуналов, непосредственно подчиненных папе, а на местах отданных в руки нищенствующих орденов, преимущественно доминиканцев.

В Средние века еретиком считался тот, кто продолжал пропагандировать свои взгляды или свою религиозную практику, невзирая на неоднократные увещания и вразумления со стороны священнослужителей (священников, епископов или папы), указывавших этому человеку на то, что его убеждения или практика являются ошибочными и противоречат учению, принятому церковью.

В соответствии с этим определением, церковь могла провозгласить кого-то еретиком лишь в том случае, если она, со своей стороны, обеспечивала выполнение ряда условий.

Во-первых, церковь должна была располагать ясно сформулированным учением, касающимся спорного вопроса. Во-вторых, она должна была, при посредстве своих служителей, довести это положительное учение до сведения подозреваемого в ереси, чтобы указать ему на его заблуждения и исправить его взгляды. И, в-третьих, церковь должна была доказать, что подозреваемый пропагандировал свои ошибочные воззрения словом или делом и мог увлечь других людей на путь заблуждения. Однако на практике перечисленные условия далеко не всегда соблюдались церковью.

Можно сослаться на одно уголовное дело, по которому была допущена тяжкая судебная ошибка, выявленная благодаря активному вмешательству Вольтера, добившегося реабилитации осужденного. «Убийство» произошло 13 октября 1761 года в г.Тулуза на ул.Филетье. Родители «убитого» были протестанты, а «убитый», как установила инквизиция, хотел стать католиком. Религиозную окраску событию придавало то обстоятельство, что оно произошло накануне 200-летнего юбилея так называемого Освобождения, когда разъяренные католики за одну только ночь убили во Франции до четырех тысяч гугенотов (Варфоломеевская ночь). На трупе «убитого» не было ран, найдена лишь багровая полоса на шее. Родителей «убитого» немедленно схватили. Впереди несли тело юноши, а за ним вели по улице арестованных родителей. Эффект оказался таким, что религиозно настроенные горожане чуть было не растерзали арестованных. Вскоре инквизиция обратилась к верующим с «увещевательным посланием», в котором тенденциозно описывались обстоятельства «убийства» и содержался призыв к населению найти очевидцев происшествия. Тем очевидцам, кто не явится и не даст показаний, грозило отлучение от церкви. «Послание» вызвало взрыв религиозного энтузиазма, и вскоре «очевидец» был найден. Еще до «послания» один болтливый тулузец из хвастовства и бахвальства рассказывал соседям, что слышал какие-то придушенные крики, доносившиеся из дома Каласа. Явившись на суд святой инквизиции, он вдруг «вспомнил», что явственно тогда услышал: «Отец, за что убиваете меня?» В качестве улики было использовано противоречие в показаниях родителей юноши: они говорили, что нашли сына повешенным на двери в комнате (это подтверждалось наличием странгуляционной борозды на шее), но на ряде других допросов утверждали, что труп лежал на полу. Объяснить это противоречие нетрудно: во Франции трупы самоубийц раздевали догола, их с позором тащили по улице и вешали. Понятно, что родители юноши хотели избежать такого позора. Калас был приговорен к смертной казни через колесование. Перед смертью Каласа подвергли «очистительной» пытке с допросом. Признание и «раскаяние» могли спасти его от смерти, но он спокойно сказал: «Не виновен». Каласа казнили, а через несколько лет благодаря Вольтеру удалось установить его полную невиновность. Королева Франции приняла вдову Каласа с детьми и назначила им пенсию. Муниципалитет Тулузы решил соорудить памятник невинной жертве судебной ошибки, но потом ограничился тем, что площадь, где совершилась кровавая казнь, назвал именем Каласа.

Расхождения во мнениях относительно христианских догматов и церковной практики умножались по мере того, как все больше людей (в том числе образованных и мыслящих) становилось христианами. Эти расхождения обсуждались и вызывали живые споры в церковных кругах и среди церковных писателей - таких, например, как Иероним (ок.340-420 годов) или Августин (354-430 годы). Споры по некоторым вопросом продолжались веками, прежде чем церковь выработала окончательную ортодоксальную позицию, закрепленную в решениях вселенских соборов или в папских постановлениях (на Западе). Некоторые мнения, выдвигавшиеся и защищавшиеся отцами церкви и святыми, впоследствии были провозглашены еретическими, но в этом случае выдвигавшие эти мнения не могли быть осуждены как еретики, так как в их время церковь еще не сформулировала своего ортодоксального учения по данному вопросу. Однако в целом церковь очень рано осознала свое право выносить окончательное суждение по спорным вопросам.

После того, как ортодоксальная позиция церкви относительно того или иного вопроса, касающегося вероучения или религиозной практики, оказывалась выработана и сформулирована, все священники и епископы обязывались проповедовать эту позицию своей пастве и очищать свой приход или свою епархию от ереси и еретиков. В случае необходимости епископ мог устроить судебное разбирательство, чтобы выслушать обвинения против подозреваемых в ереси лиц и допросить их.

В эпоху раннего Средневековья характер наказаний, назначаемых еретикам, зависел от обстоятельств их дела. Человек, признавший свои заблуждения и раскаявшийся в них, обычно подвергался епитимье (например, ему предписывался пост, или совершение паломничества, или молитвенные упражнения). В этом случае он получал прощение и оставался в лоне христианской церкви. Однако тот, кто отказался признать свои заблуждения и остался глух ко всем увещаниям и предупреждениям со стороны церкви, провозглашался еретиком и подвергался отлучению от церкви или ссылке.

В первые три века христианской эпохи церковные иерархи и члены христианских общин выступали против применения физических мер воздействия к тем, кто подозревался или был изобличен в ереси.

Светские правители с самого начала были менее великодушны по отношению к еретикам. Христианские императоры, начиная с Феодосия II (правил в 408-450 годах), приговаривали их к ссылкам, смертной казни и конфискации имущества, а императорским декретом 407 ересь впервые была приравнена к государственной измене. Византийский император Юстиниан I (правил в 527-565 годах), стремясь утвердить ортодоксальное единомыслие во всей империи, казнил почти сто тысяч своих подданных за то, что те оставались язычниками или придерживались еретических взглядов. Однако духовные лидеры христианской церкви той эпохи, за редким исключением, осуждали применение насилия и смертной казни к еретикам.

Впоследствии борьба с еретиками могла осложняться в силу целого ряда факторов. Например, могущественный барон мог отменить епископский приговор и назначенное епископом наказание, поощряя тем самым тех, кто придерживался тех же еретических взглядов. С другой стороны, во многих случаях народ выказывал неповиновение церковным властям, сжигая имение еретика и изгоняя его из общины, а какой-нибудь светский правитель предпринимал жестокие действия, направленные против еретиков.

Чернь особенно мало пеклась о соблюдении надлежащих юридических процедур в тех случаях, когда в еретиках видели виновников засухи или мора. В Суассоне в 1114 году толпа ворвалась в тюрьму и, в отсутствие епископа, сожгла содержавшихся там осужденных еретиков. В 1144 году другая толпа, уже в Льеже, сожгла еретиков на костре невзирая на все попытки местного епископа спасти несчастных. Подобные массовые акции были инспирированы, возможно, примером публичных казней еретиков, широко практиковавшихся монархами XI и XII веков.

Французский король Роберт II Благочестивый (правил в 996-1031 годах) приговорил к сожжению на костре 13 еретиков из числа священнослужителей и мирян в Орлеане в 1022 году, а германский император Генрих III (правил в 1046-1056 годах) устроил публичные казни еретиков через повешение в Госларе в 1051 и 1052 годах. Английский король Генрих II (правил в 1154-1189 годах) приговорил тридцать еретиков к публичной порке кнутами и заклеймил им лбы, запретив людям давать им пищу и кров. Французский король Филипп II Август (правил в 1180-1223 годах) приказал сжечь еретиков на костре в нескольких городах, в частности в Париже и Труа.

Истории известны и случаи, когда такое насилие осуществлялось или санкционировалось также церковными инстанциями. В 1076 году епископ Камбре (во Франции) послал на костер еретика-катара. Архиепископ Гильом в Реймсе активно поддерживал герцога Фландрии Филиппа, сжигавшего еретиков. Епископ Гуго Осерский действовал аналогичным образом между 1183 годом и 1206 годом. Однако в целом церковь стояла на позициях Бернара Клервоского, настаивавшего, что «вера есть предмет убеждения, а не насилия». Св.Бернар, везде и всюду боровшийся с ересью и еретиками, был не готов подвергать еретиков наказаниям более суровым, нежели отлучение от церкви и тюремное заточение. Однако уже тогда появились некоторые симптомы, указывавшие на то, что созрел новый подход к решению проблемы еретиков.

В XII веке церковь предприняла попытку учредить особую юридическую процедуру для судебного преследования еретиков, которая позволила бы обуздать произвол черни. Эти усилия были связаны с угрожающим распространением ересей (особенно ереси катаров), с возрождением римского права в Италии и с изданием Декрета Грациана. Хотя сама процедура стала более беспристрастной, наказания для уличенных в ереси оставались столь же суровыми. Все светские правители получили от церкви указание заточить еретиков в тюрьмы и конфисковать их имущество. II Латеранский собор (1139 год) обязал светских правителей изгнать еретиков из своих земель, а III Латеранский собор (1179 год) уполномочил их конфисковывать собственность брошенных в тюрьмы, отлученных или сосланных еретиков. Впервые церковь призвала к крестовому походу против еретических сект и пообещала крестоносцам такие же индульгенции, которые получали участники крестовых походов против неверных-мусульман. Возрождение римского права также способствовало укреплению престижа и власти средневековых императоров. В 1184 году в Вероне папа Люций III и император Фридрих I Барбаросса заключили соглашение о том, что обвиняемые в ереси должны представать перед особым епископским судом и, в случае отлучения их от церкви, передаваться в руки императора для наказания, которое чаще всего предполагало конфискацию имущества, уничтожение жилища, запрещение занимать государственные должности и изгнание.

Ересь катаров, иначе именуемых альбигойцами (от названия города Альби в Южной Франции, центра движения), была наиболее мощным еретическим течением Средних веков. Катары отрицали папскую и епископскую власть, отменили или превратно истолковали христианские таинства, оспаривали право церкви и государства на сбор налогов и податей, одобряли самоубийство, отрицали силу любых клятв и присяг, равно как и необходимость заключения брачных союзов. В этих противниках священства многие видели политических анархистов, и вместе с тем они пользовались славой учителей и заступников бедных и обездоленных.

Замок Керибюс, Франция. Последний оплот катаров

Под их влиянием в некоторых общинах прихожане отказывались посещать церковные службы и принимать таинства. Альбигойцы превратились в серьезнейшую угрозу существующему порядку. Кроме того, местные духовные и светские власти зачастую пренебрегали своими прямыми обязанностями. Архиепископ Беренгар Нарбоннский был столь беспечен и распущен, что папа Иннокентий III (правил в 1198-1216 годах) был вынужден низложить его. Граф Раймонд VI Прованский (1196-1222 годы) сам не был еретиком, однако предпочитал не вмешиваться в ход событий, и в конце концов, после многих предупреждений, папа Иннокентий в 1208 году отлучил его от церкви. Именно против него был направлен Альбигойский крестовый поход, объявленный Иннокентием, призвавшим баронов напасть на его земли и захватить их. Крестоносцам были обещаны такие же индульгенции, какие ожидали участников крестовых походов против сарацин.

Иннокентий III установил для альбигойских еретиков обычные наказания и все же направил св.Доминика (ок.1170-1221 годов) и его собратьев убеждать народ. Более важное значение для возникновения института инквизиции имело то, что Иннокентий приравнял антицерковную ересь к государственной измене. «Гражданское право карает изменников конфискацией их имущества и смертью, и только из милосердия щадит жизни их детей. А стало быть, с тем большими основаниями должны мы отлучать от церкви тех, кто является предателем веры Иисуса Христа, и конфисковывать их имущество, ибо оскорбление божественного величия есть куда более тяжкое преступление, чем оскорбление достоинства суверена». Однако IV Латеранский собор (1215 год) по-прежнему счел отлучение от церкви и ссылку достаточными наказаниями за еретические взгляды. Позже Фома Аквинский (1226-1274 годы) писал: «Извращать веру, от которой зависит жизнь души, гораздо преступнее, чем подделывать монеты, которые служат лишь в земной жизни, поэтому если фальшивомонетчики и другие злодеи по справедливости осуждаются на смерть, то с тем большим основанием можно справедливо казнить еретиков, коль скоро они признаны виновными».

Применение к еретикам смертной казни имело, по-видимому, светское происхождение. Император Фридрих II (правил в 1220-1250 годах), неоднократно подозревавшийся в ереси и даже провозглашавшийся еретиком, в 1224 году восстановил старый имперский закон, требовавший для еретиков смертной казни, и назначил инквизиторов для розыска и преследования еретиков в Италии и на Сицилии, а в 1232 году он распространил действие этого закона на всю Священную Римскую империю. В то же время он не только терпел мусульман и евреев, но и приглашал их ко своему двору. В 1226 году французский король Людовик VIII (правил в 1223-1226 годах) согласился подвергать надлежащему наказанию всех еретиков, которые будут переданы ему епископскими судами (понятно, что под «надлежащим» наказанием понималось сожжение на костре).

В 1229 году Тулузский собор издал постановление, которое можно рассматривать как последний шаг к учреждению инквизиции. Согласно этому постановлению, епископам юга Франции предписывалось создать особые комиссии, в которые должны были входить приходской священник и несколько уважаемых прихожан, с целью выявления в приходах еретиков (альбигойцев). Члены этих комиссий должны были арестовывать подозреваемых в ереси и тех, кто их укрывал. Дома еретиков предписывалось разрушать, а прочую их собственность - конфисковывать. Местные гражданские власти должны были вылавливать еретиков, обосновавшихся в лесах и на уединенных хуторах, и передавать их церковным судам.

В 1231 году папа Григорий IX (понтификат в 1227-1241 годах) официально учредил инквизицию. Он принял декрет Фридриха II от 1224 года в качестве закона, применимого в церковном праве, и послал братьев-доминиканцев в Прованс в качестве инквизиторов, то есть особо уполномоченных и постоянных судей, которые должны были от имени папы вершить правосудие над совершившими преступления против веры.

Хотя инквизиция была первоначально учреждена для борьбы с альбигойцами в Провансе, она занималась и розыском вальденсов в той же области Франции. Перед судами инквизиции представали также и другие еретики - бегины, бегарды, иоахимиты, равно как евреи и мусульмане. Кроме того, перед судом инквизиции можно было выдвинуть обвинение и против христиан, подозреваемых в колдовстве, служении дьяволу, ростовщичестве, распутстве или святотатстве, рассматривавшихся как преступления против веры.

К середине XIII века суды инквизиции распространились по всей остальной территории Франции, а также в Нидерландах, в Арагоне в Испании, на Сицилии и в северной Италии. В Германии инквизиция действовала лишь время от времени, в Англии крайне редко, а в Скандинавии не действовала вовсе.

Глава 2. Цели и методы инквизиционного разбирательства

Судопроизводство епископских судов подчинялось определенным правилам. С инквизицией это исчезло.

В качестве судьи инквизитор охранял веру и карал оскорбления, нанесенные ересью Богу. Он был еще и духовник, боровшийся за спасение душ от вечной гибели. Он стремился выполнить свою миссию, не стесняясь выбором средств. Когда обвиняемый являлся перед судилищем, от него требовали присяги, что он будет повиноваться Церкви, правдиво отвечать на все вопросы, выдаст всех известных ему еретиков, выполнит всякую епитимью, которую могут наложить на него; если он отказывался дать подобную присягу, то этим сам себя объявлял изобличенным и закоснелым еретиком.

Инквизитор, в отличие от обыкновенного судьи, должен был не только установить факты, но и выведать самые сокровенные мысли своего пленника. Преступление, которое преследовал инквизитор, было духовным, уголовные действия виновных не подлежали его юрисдикции. Простое сомнение считалось ересью, и инквизитор должен был убедиться в том, что, внешне будучи верным католиком, подсудимый не был еретиком в глубине своего сердца. Но инквизиторы полагали, что лучше принести в жертву сто невинных, чем упустить одного виновного. Из трех форм возбуждения уголовного преследования - обвинение, донос и розыск - третья обратилась в правило. Обвинение как форма возбуждения уголовного преследования было устранено под предлогом, что оно вызывало пререкания, то есть давало обвиняемому возможность защищаться. Донос не был обычен, и с самых первых дней основания инквизиции розыск стал почти исключительной формой возбуждения дела. На обвиняемого заранее смотрели как на виновного. В 1278 году один опытный инквизитор принимает за правило, что в областях, сильно подозреваемых в ереси, нужно вызывать на суд каждого жителя, требовать от него отречения от ереси и подробно его допросить о нем самом и о других, малейшая неоткровенность должна была позднее привести к наказаниям, которые полагались для впавших снова в ересь. В протоколах инквизиции в 1245 и 1246 годов говорится о двухстах тридцати допросах жителей маленького городка провинции Авиньона, о ста допросах в Фанжо и о четырехстах двадцати допросах в Мас-С.-Пуэльес.

Никто, достигший того возраста, в котором, по мнению Церкви, он был ответственен за свои поступки, не мог отказаться от обязанности давать показания перед инквизитором. Соборы Тулузы, Безье и Альби, предписывая требовать клятву отречения от всего населения, определили этот возраст в четырнадцать лет для мужчин и в двенадцать для женщин; другие считали, что дети должны быть достаточно развиты, чтобы понимать значение присяги; третьи считали ответственными их, начиная с семилетнего возраста; некоторые определяли предельный возраст в девять с половиной лет для девочек и в десять с половиной для мальчиков. Правда, в латинских землях, где законное совершеннолетие наступало только в двадцать пять лет, никто моложе этого возраста не мог быть вызван на суд; но это препятствие обходили легко: назначали опекуна, под прикрытием которого несовершеннолетнего пытали и казнили уже с четырнадцати лет, когда человек делался ответственным по обвинению его в ереси.

Отсутствие считалось неявкой и только увеличивало заранее предполагаемую виновность новым прегрешением; неявка считалась равной признанию. Уже до учреждения инквизиции розыск вошел в судебную практику духовных судов. В каноническое право было внесено положение, что в случаях неявки, показаний, добытых розыском, достаточно для обвинения без прений обвинения и защиты. Если обвиняемый не являлся на суд до истечения установленного срока после объявления вызова в его приходской церкви, то выносили обвинительный приговор в его отсутствие; отсутствие обвиняемого замещалось «присутствием Бога и Евангелия» в момент, когда читался приговор. Фридрих II в своем эдикте 1220 года объявил, следуя Латеранскому собору 1215 года, что всякий подозреваемый, который не докажет своей невиновности в течение года, должен быть осужден как еретик; это постановление было распространено и на отсутствующих, которые подлежали осуждению через год после отлучения их от Церкви, безразлично, были ли собраны или нет доказательства против них. Человек остававшийся год отлученным от Церкви, не стараясь снять с себя отлучения, считался еретиком, отрицающим таинства и не признающим за Церковью права вязать и разрешать. Инквизиция приговаривала к пожизненной тюрьме тех, кого нельзя было обвинить в каком-либо другом преступлении, кроме уклонения от суда, даже если они и соглашались покориться инквизиции и дать отречение.

Даже в могиле нельзя было скрыться. Если осужденный приговаривался к тюрьме или другому легкому наказанию, то вырывали и выбрасывали его кости; если же его ересь заслуживала костра, то останки его торжественно сжигались. Его потомкам и наследникам, которые подвергались конфискации всего имущества и ограничению личных прав, предоставлялось какое-то подобие защиты. В суде инквизиции обвинитель был одновременно и судьей.

Инквизитор был уполномочен и подготовлен к тому, чтобы суд его был короток; он не стеснялся формой, не позволял, чтобы ему мешали юридические правила и хитросплетения адвокатов; он сокращал судопроизводство, лишая обвиняемого самой обыкновенной возможности сказать слово в свою защиту, он не давал ему права на апелляции и отсрочки.

Ни на одной стадии судебного процесса невозможно было достигнуть законного заключения путем учета процессуальных формальностей, которые выработал вековой опыт, чтобы помешать беззаконию и чтобы дать судье почувствовать всю тяжесть ответственности.

Инквизиция облекала дело глубокой тайной даже после произнесения приговора. Если не приходилось делать объявления об отсутствующем, то даже вызов на суд человека, только подозреваемого в ереси, делался тайно.

О том, что происходило после явки обвиняемого в суд, знали немногие «скромные» люди, избранные судьей и давшие присягу хранить все в тайне; даже сведущие люди, призванные дать свое заключение о судьбе обвиненного, были обязаны сохранять молчание. Выдержки из протоколов могли сообщаться только в исключительных случаях и с крайней осторожностью.

Глава 3. Судебные процедуры и наказания

Одна из главных целей учреждения инквизиции состояла в стремлении исключить на местах возможность давления на епископские суды, которые ранее рассматривали дела по обвинению в ереси.

В XIII веке направляемые в различные епархии инквизиторы установили регулярную систему судопроизводства. В определенной степени инквизиторы подменили собою епископские суды, бывшие прежде основным инструментом преследования еретиков, однако в намерения Григория IX отнюдь не входило полное отстранение местного духовенства от исполнения его обязанностей, касающихся вопросов веры. В действительности он ратовал за сотрудничество между местным духовенством и инквизицией. Местные священники и их епископы объявляли о прибытии судей инквизиции и о месте, где должны состояться заседания суда (обычно это был какой-нибудь монастырь, расположенный в данной епархии). После прибытия инквизиторов объявлялся месячный срок для помилования: в течение этого срока еретики могли исповедать свои заблуждения и отказаться от них, выслушать увещания и получить прощение, приняв назначенные епитимьи. Обычным наказанием для раскаявшихся еретиков было духовное покаяние: посты, паломничества и молитвы. В продолжение этого же месяца инквизиторы собирали доносы и обвинения против подозреваемых в ереси. Они также способствовали оживлению религиозной жизни в епархиях своими проповедями и пастырской деятельностью. Большинство инквизиторов были доминиканцами, однако изредка инквизиторами назначались и францисканцы. Вообще же инквизиция относилась весьма подозрительно к францисканскому ордену, и многие францисканцы-спиритуалы пострадали от нее.

По истечении месячного срока начинался инквизиционный процесс. Судьи допрашивали тех, кто был обвинен в ереси и не исповедал своих заблуждений. Требовалось выслушать не менее двух свидетелей, обличающих заблуждения подозреваемых лиц. Церковные суды обычно не принимали свидетельств от преступников, еретиков или отлученных от церкви, однако инквизиторы принимали такие свидетельства, равно как и показания малолетних детей. Обвиняемым не давали очной ставки со свидетельствующими против них, хотя и сообщали их имена. В свою очередь, обвиняемым разрешалось назвать имена своих смертельных врагов, чьи свидетельства затем не рассматривались. Обвиняемый мог прибегнуть к услугам профессионального адвоката и представить свидетельствующих его пользу, однако этим правом практически невозможно было воспользоваться, поскольку люди боялись выступать в защиту подозреваемого в ереси, так как в результате и сами могли оказаться под подозрением.

Если судьям не удавалось добиться добровольного признания от человека, в виновности которого они были совершенно уверены, они прибегали к пыткам, чаще всего к подвешиванию на дыбе. Хотя в гражданских судах применение пыток было обычной практикой, многие священнослужители выражали сомнение в допустимости использования пыток в церковных судах, и вплоть до 1252 года пытки были запрещены. Однако в 1252 году папа Иннокентий IV (понтификат в 1243-1254 годах) разрешил пытки, «которые не представляют угрозы для жизни и не приводят к членовредительству». Все, в чем обвиняемые сознавались под пыткой, им затем предлагалось признать «добровольно», подкрепив признание своей подписью. Теоретически пытка должна была применяться лишь однократно, однако инквизиторы легко обходили это правило, «продлевая» эту единственную пытку день за днем или применяя пытки для выяснения каждого отдельного пункта обвинения. Кроме того, в случае необходимости судьи подвергали пыткам обвинителей и свидетелей, и лжесвидетели несли столь же суровые наказания, как и уличенные еретики. Папа Климент V (понтификат в 1305-1314 годах) запретил применение пыток и потребовал создания нормальных условий жизни для заключенных в тюрьмы. Папа Иоанн XXII (понтификат в 1316-1334 годах) в 1330 году запретил судебное преследование больных еретиков, поскольку люди жаждали завладеть их имуществом.

Во время процесса и в промежуток времени между вынесением обвинения и исполнением приговора обвиняемый пользовался свободой передвижения. Иногда ему предлагалось представить поручителя, который обещал вернуть обвиняемого живым или мертвым. Однако, как правило, обвиняемого отпускали под клятву, что он возвратится.

Если инквизиторы признавали человека виновным в ереси, они выносили ему приговор. Характер назначаемого наказания зависел от степени вины, и в исполнение приговор приводился самими церковнослужителями (за исключением смертной казни, которая осуществлялась светскими властями по рекомендации и настоянию суда инквизиции). С самого начала (1231 год) все приговоры, вынесенные инквизиторами, должны были быть рассмотрены и утверждены епископом той епархии, к которой принадлежал еретик. Это требование неоднократно подтверждалось преемниками Григория IX, и в конце концов Бонифаций VIII (понтификат в 1295-1303 годах) и Климент V объявили незаконным любое обвинение и любой приговор, не утвержденный епископом. В сложных случаях к рассмотрению дела привлекались светские эксперты. В большинстве своем инквизиторы были людьми, обладавшими высокими моральными качествами, и они вдумчиво и сочувственно разбирали дела, заботясь о благе церкви и самого человека, однако встречались и исключения. Примером тому Робер Ле-Бугр, который некогда был катаром, но впоследствии обратился и вступил в орден доминиканцев. Он был назначен инквизитором Северной Франции и готов был усматривать ересь чуть ли не везде. Безжалостный и жестокий, он не проявлял ни тени сострадания или понимания по отношению к подозреваемым, предстающим перед его судом. В конце концов в 1239 году папа Григорий IX отстранил его от исполнения обязанностей инквизитора.

Епитимьи чаще всего носили чисто религиозный характер. Более частое посещение церковных богослужений и месс, раздача милостыни нищим или посещение мощей святых были не столько наказаниями за преступление, сколько средствами, способствующими углублению веры. К числу других относительно легких епитимий принадлежали паломничества, участие в крестовых походах, ношение небольшого креста поверх одежды, денежные штрафы, порка и кратковременное тюремное заключение. Но даже эти наказания иногда смягчались с учетом возраста, состояния здоровья, хорошего поведения или семейных обстоятельств. К тяжким наказаниям относились отлучение от церкви, ссылка, бессрочное тюремное заключение, конфискация имущества и смертная казнь. Если человек приговаривался к одиночному заключению, это означало, что его приковывали цепями к стене в темнице и кормили лишь хлебом и водой. Осужденных клириков часто отправляли в их собственные монастыри, где их заточали в темницу или «покойную» келью, что практически равносильно погребению заживо. Многочисленные папские постановления с требованием улучшить условия содержания заключенных в тюрьмах не давали никакого эффекта, так как тюрьмы находились в ведении светских властей.

Смертная казнь (обычно - сожжение на костре), осуществлялась светскими властями, в руки которых суд инквизиции передавал осужденных еретиков. Было заведомо ясно, как поступит с таким осужденным светский правитель, так что инквизицию едва ли извиняет тот факт, что она сама непосредственно не казнила еретиков. Последние сомнения в этом исчезают при ознакомлении с буллой папы Иннокентия IV Ad extirpanda, изданной в 1252 году: «Когда эти признанные виновными в ереси отдаются в руки светской власти епископом (или его представителем) или инквизицией, подеста, или главный магистрат данного города должен немедленно их взять и в течение самое большее пяти дней привести в исполнение приговоры, вынесенные им». Эту директиву подтверждали последующие папы, а папа Александр IV (понтификат в 1254-1261 годах) угрожал отлучением от церкви правителям, которые не принимают мер против еретиков.

В действительности инквизиция прибегала к вынесению смертных приговоров довольно редко: лишь в тех случаях, когда не оставалась ни малейшей надежды на отказ обвиняемого от своих убеждений и религиозной практики. Внимательное изучение протоколов судебных заседаний и приговоров опровергло бытовавшее ранее мнение о частом использовании смертной казни. Инквизитор Бернар Гюи между 1308 и 1323 годами рассмотрел 930 дел в Тулузе, являвшейся центром альбигойской ереси. В числе вынесенных им приговоров 139 носило оправдательный характер, в 300 случаях налагались епитимьи, а 42 обвиняемых было приговорено к смерти. В Памье между 1318 и 1324 годами из 75 приговоров только 5 были смертными.

Глава 4. Поиск доказательств вины или невиновности в судах инквизиции как этап развития процессуального права

Возникшая в конце XII века как форма церковного суда, осуществлявшегося сначала епископами, инквизиция постепенно была изъята из-под контроля епископов и превратилась в первой половине XIII века в самостоятельную организацию, обладавшую огромными полномочиями и подчиненную непосредственно папе.

Постепенно инквизиция создала специальную систему розыска и судебного расследования по делам еретиков. Она широко ввела в практику шпионаж и доносы. У своих жертв она вырывала признания путем запутанных софистических ухищрений, к упорствующим же применялись изощренные пытки.

Усердие инквизиторов и их доносчиков награждалось разделом между ними части имущества, конфискованного у осужденных.

Уже в XIII веке наряду с еретиками инквизиция стала преследовать ученых и философов, проявлявших свободомыслие. Инквизиция лицемерно провозглашала принцип «непролития крови», поэтому уличенные в ереси передавались в руки светских властей для наказания.

Обычно ход инквизиционного процесса был следующим. Указывали инквизитору на отдельное лицо как на подозреваемое в ереси или его имя было произнесено каким-либо задержанным при его признаниях; приступали к негласному расследованию и собирали все возможные свидетельства на его счет; затем его тайно требовали явиться в суд в такой-то день и час и брали с него поручительство; если казалось, что он намеревается бежать, его неожиданно арестовывали и держали под арестом до дня явки на суд. По закону вызов в суд должен был повториться до трех раз, но это правило не соблюдалось. Когда преследование было основано на народной молве, то в качестве свидетелей вызывали первых попавшихся, и когда количество догадок и пустых слухов, распространенных этими свидетелями, боявшимися навлечь на себя обвинение в сочувствии к ереси, казалось достаточным для возбуждения мотивированного дела, то неожиданно наносили удар. Таким образом, обвиняемого осуждали уже заранее; на него смотрели как на виновного уже по одному тому, что его вызывали на суд. Единственным средством спастись было для него признать все собранные против него обвинения, отречься от ереси и согласиться на всякую епитимью, которую могли бы наложить на него. Если же при наличии свидетельств против него он упорно отрицал свою виновность и настаивал на своей верности католичеству, то он превращался в не раскаявшегося, закоренелого еретика, который должен быть выдан светской власти и сожжен живым.

Инквизитор старался добиться признания. Признание сопровождалось всегда изъявлением обращения и раскаяния. Инквизиция считала выдачу единомышленников доказательством чистосердечного обращения. Отказ кающегося еретика выдать своих друзей и близких принимался как доказательство того, что он не раскаялся, и его немедленно выдавали в руки светской власти. Один инквизитор XV века настаивал, что ни в коем случае обвиняемого не следует отпускать на свободу, взяв с него поручительство; если он раскаивается, то его следует подвергнуть пожизненному тюремному заключению. Доносы были так важны для инквизиции, что она требовала их и обещаниями и угрозами. Наиболее простым способом добиться признания был допрос обвиняемого. Инквизитор подготавливался к нему, сопоставляя и изучая все противоречивые показания, тогда как узник оставался в полном неведении о собранных против него уликах. Уменье вести допрос было главным достоинством инквизитора. Были составлены руководства, в которых содержатся длинные ряды вопросов для еретиков различных сект. Развивалось особого рода тонкое искусство, состоявшее в умении расставлять сети обвиняемым, ставить их в тупик и в противоречие с самим собой. Случалось, однако, что невиновность или хитрость обвиняемого торжествовала над всеми усилиями инквизитора; но в этом случае инквизитор прибегал к обману и пытке. Чтобы вырвать признание у обвиняемого, инквизитор считал уже установленным тот факт, который ему следовало еще доказать, и расспрашивал о разных мелких подробностях. При этом инквизитору рекомендовалось во время допроса перелистывать дело, как будто он справляется в нем, а потом резко объявить обвиняемому, что он говорит неправду, что дело было так-то; взять первую попавшуюся бумагу и сделать вид, что читает в ней «все, что может ввести обвиняемого в обман». Чтобы сделать эту ложь более действенной, тюремщикам было приказано входить в доверие к заключенным, убеждать их скорее сознаться, так как инквизитор человек мягкий и отнесется к ним снисходительно. Затем инквизитор должен был заявить, что у него есть неоспоримые доказательства и что если бы обвиняемый пожелал сознаться и назвать тех, кто ввел его в заблуждение, то его тотчас освободили бы. Более хитрая уловка состояла в том, что с заключенным обращались мягко, подсылали к нему в камеру испытанных агентов снискать его доверие и побудить его к признанию обещаниями снисхождения и заступничества. В удобный момент являлся лично сам инквизитор и подтверждал эти обещания, говоря, что все, что делается для обращения еретиков, есть акт милосердия, что епитимья есть проявление любви к ближнему и духовное лекарство. Когда несчастный просил снисхождения за свои разоблачения, то его успокаивали, говоря, что для него будет сделано гораздо больше, чем он просит.

При такой организации шпионы играли видную роль. Испытанным агентам, проникавшим в камеру заключенного, было приказано вести его от признания к признанию, пока они не получат достаточно материала для его обвинения, но чтобы он этого не заметил. Обычно это поручали обращенным еретикам. Один из них говорил обвиняемому, что его обращение было притворное; после ряда бесед он приходил к нему позднее обычного, и дверь за ним запиралась. Завязывался откровенный разговор, а за дверью скрывались свидетели и нотариус, которые подслушивали все слова жертвы. Всегда, когда это было возможно, пользовались услугами товарищей по заключению, которые получали известное воздаяние за эти услуги. Но применялись также и жестокие меры. Уличенный или только подозреваемый в ереси лишался прав. Его тело отдавалось на усмотрение Церкви, и если самое мучительное физическое страдание могло принудить его сознаться в ереси, то не останавливались ни перед каким мучением, чтобы «спасти его душу».

Чтобы сломить упорство заключенного, который отказывался сознаться или отречься, посылали к нему в камеру жену и детей, слезы и убеждения которых могли его склонить к признанию. Заключенному резко улучшали условия содержания, с ним обращались с видимой добротой в расчете, что его решимость ослабнет, колеблясь между надеждой и отчаянием. Инквизитор последовательно применял все приемы, которые могли дать ему победу над несчастным. Одним из наиболее действенных приемов была медленная пытка бесконечными отсрочками разбора дела. Арестованный, который отказывался признаться или признания которого казались неполными, отсылался в свою камеру, и ему предоставлялось размышлять в уединении и в темноте. После многих недель или месяцев заключенный просил выслушать его снова; если его ответы были опять неудовлетворительны, его снова запирали. Часто бывало, что между первым допросом заключенного и окончательным решением протекало три, пять, десять или даже двадцать лет. Несчастным приходилось терзаться в безвыходном отчаянии десятки лет. Когда хотели ускорить результаты и добиться сознания, то ухудшали положение узника лишением постели, пищи и пыткой; сажали на цепь в сырой яме и т.п. Инквизиторы прибегали к более грубым и простым орудиям застенка. Пытка противоречила не только принципам христианства и традициям Церкви; за исключением вестготов варвары, создавшие государства современной Европы, не знали пытки, и их законодательные системы ее не знали.

Однако в 1252 году Иннокентий IV одобрил применение пытки для раскрытия ереси, но не уполномочил лично инквизиторов или их помощников применять пытку к подозреваемому. Было поручено светским властям пыткой принуждать всех схваченных еретиков признаться и выдать своих соумышленников, щадя жизнь и целость тела. Церковные каноны запрещали лицам духовного звания даже присутствовать при пытке. В 1256 году Александр IV дал инквизиторам и их помощникам право отпускать друг другу грехи за «неправильности»: отныне непосредственно сам инквизитор и его помощники могли подвергать подозреваемого пытке. Пытка сокращала содержание обвиняемого под арестом; это был скорый и действенный прием инквизиции, чтобы добиться желаемых признаний. В документах следствия пытка упоминается как прием совершенно обычный. В октябре 1317 года Иоанн XXII решил сократить злоупотребление пыткой и предписал, чтобы она применялась только с согласия епископа, если с ним можно было снестись в течение восьми дней.

Но эти правила на практике скоро вышли из употребления. Инквизиторы недолго мирились с подобными ограничениями их привилегий. Тонкие схоластики разъяснили, что папа говорил вообще о пытке и не упомянул о свидетелях; и пытка свидетелей была оставлена на усмотрение инквизиторов и принята как правило. Признали, что обвиняемый, после того как был уличен свидетельскими показаниями или признался сам, становился, в свою очередь, свидетелем по вопросу о виновности своих друзей и что, следовательно, его можно было подвергать сколько угодно пытке, чтобы добиться от него разоблачений. Но даже тогда, когда соблюдались правила, установленные папой, восьмидневный срок давал инквизитору возможность действовать по своему усмотрению по его истечении.

Всеми признавалось, что свидетелей можно подвергать пытке, если подозревают, что они скрывают правду; но законоведы расходились во мнениях относительно того, при каких условиях оправдывалось применение пытки в отношении обвиняемого. Одни считали, что обвиняемого, пользовавшегося хорошей репутацией, можно подвергать пытке, когда есть два свидетеля против него, а человек дурной репутации может быть подвергнут пытке на основании показаний только одного свидетеля. Другие утверждали, что показаний одного уважаемого лица уже достаточно, чтобы приступить к пытке, какой бы репутацией ни пользовался обвиняемый. Третьи считали, что для применения пытки достаточно «народной молвы». Были выработаны подробные инструкции для руководства инквизиторов по этому вопросу; но окончательное решение принимал судья. Законоведы считали достаточным поводом к пытке, если обвиняемый на допросе проявлял страх, запинался или менял ответы, хотя бы против него и не существовало никаких свидетельских показаний.

Правила, принятые инквизицией для применения пытки, были впоследствии усвоены светскими судами всего христианского мира. Пытка должна была быть умеренная, и при этом следовало тщательно избегать пролития крови. Взгляд судьи был исключительным правилом, которое играло роль при выборе пыток. По закону на пытке должны были присутствовать и епископ, и инквизитор. Узнику показывали орудия пытки и убеждали признаться. Если он отказывался, его раздевали и связывали; затем снова убеждали признаваться, обещая ему снисхождение. Это часто достигало желательного эффекта. Но если угрозы и увещания не достигали цели, то пытку применяли с постепенно возрастающей жестокостью. Если обвиняемый продолжал упорствовать, то приносили новые орудия пытки и предупреждали жертву, что они будут применены; если же и после этого жертва не ослабевала, ее развязывали и назначали на другой или третий день продолжение пыток. По правилу, пытка могла применяться только один раз; но достаточно было приказать не повторить, а лишь продолжить пытку, и, как бы ни был велик перерыв, ее могли продолжать бесконечно. Можно было также заявить, что добыты новые свидетельские показания и что они требуют новых пыток.

Упрямую жертву подвергали тем же или еще более тяжелым пыткам. В тех случаях, когда не добивались ничего после мучений, найденных судьями достаточными, по мнению некоторых «правоведов», следовало отпускать несчастных на свободу с удостоверением, что за ними не найдено никакой вины; другие же считали, что их следует оставлять в тюрьме. Чтобы обойти запрет повторных пыток, расследователи могли во всякий момент следствия приказать применить пытку по одному пункту и бесконечно продолжать ее по соприкасающимся пунктам. Обычно пытка применялась до тех пор, пока обвиняемый не выражал желания сознаться; тогда его развязывали и вносили в соседнее помещение, где выслушивали его признания. Если же признание было сделано в камере пыток, то его после читали узнику и спрашивали, правдиво ли оно. Существовало, правда, правило, предписывавшее перерыв в двадцать четыре часа между пыткой и признанием или подтверждением признания, но обычно это не исполнялось. Молчание считалось знаком согласия. Продолжительность молчания определялась судьями, которые должны были принимать во внимание возраст, пол и физическое или нравственное состояние узника. Во всех случаях признание записывалось в протокол с отметкой, что оно сделано добровольно, без угроз и принуждения. Если обвиняемый отрекался от своего признания, то его можно было снова подвергнуть пытке, которая считалась продолжением прежней, если не решали, что он уже был «достаточно» подвергнут пытке. Так как отречение от признания представляет «помеху деятельности инквизиции», его карали отлучением от Церкви, которому подвергали и нотариусов, помогавших составлять отречение. Инквизиторы считали признание правдивым, а отречение - клятвопреступлением, свидетельствующим, что обвиняемый нераскаянный еретик и рецидивист, которого следует выдать светским властям. Если человек сознался и, отпущенный на свободу с наложением на него епитимьи, публично утверждал, что он был вынужден к признанию страхом, то на него смотрели как на не раскаявшегося еретика, которого следует сжечь как рецидивиста. Если взятое обратно признание обвиняло третьи лица, в этом случае или оставляли в силе это признание, или наказывали сделавшего его как лжесвидетеля.

Так как ни одно сознание не считалось достаточным, если не были названы имена соучастников, то инквизиторы, даже не считавшие отрекшихся рецидивистами, могли присудить их к пожизненному тюремному заключению за лжесвидетельство. Ни один обвиняемый не мог ускользнуть, когда судья инквизиции уже заранее решил осудить его. Форма, в которую облеклось это судопроизводство в светских судах, была менее произвольна и менее действенна. Однако она отдавала жизнь каждого человека на волю его врага, который мог подкупить двух неизвестных свидетелей для поддержания обвинения.

Глава 5. Особенности инквизиции в разных странах

В каждой стране инквизиционный процесс имел некоторые собственные черты, которые позволяют выделить самостоятельные виды инквизиции.

Так, наиболее суровые меры инквизиция применяла в Испании. Только за период с 1481 по 1498 год на кострах инквизиции было сожжено 9 тысяч человек и 6,5 тысячи изображений людей, спасшихся бегством или умерших под пытками до суда. У 90 тысяч человек было конфисковано имущество. Только в 1482 году из Испании было изгнано около 170 тысяч евреев и арабов, а общее число лиц, покинувших страну, превысило 3 миллиона человек.

Хотя средневековая инквизиция делегировала светским властям полномочие приводить в исполнение смертные приговоры, вынесенные еретикам, она всегда оставляла за собою контроль за исполнением этих приговоров. Однако в XIV и XV веках она утратила это право. Европейские монархи подчинили своему контролю церковь и папство в период Авиньонского пленения (1309-1377 годы) и Великой западной схизмы (ок.1378-1417 годов). Уничтожение Филиппом IV (правил в 1285-1314 годах) ордена рыцарей-тамплиеров в 1312 году, процесс и казнь Жанны д"Арк в 1430-1431 годах и Савонаролы в 1498 году свидетельствовали о том, что инквизиция стала инструментом в руках светских правителей.

С особенной силой этот государственный контроль над инквизицией проявился в Испании. В этой стране средневековая инквизиция отличалась исключительной свирепостью по отношению к еретикам-христианам, мусульманам и евреям. В 1478 году Фердинанд Арагонский и Изабелла Кастильская, вступившие в брак между собою в 1469 году, преодолев сопротивление папы Сикста IV (понтификат в 1471-1484 годах), получили от него разрешение реорганизовать и восстановить этот институт.

Испанская инквизиция была учреждена доминиканцем Томасом де Торквемада (ок.1420-1498 годов), назначенным правителями страны великим инквизитором и утвержденным в этой должности папой. Великому инквизитору помогал высший совет, состоявший из пяти апостольских инквизиторов и являвшийся главным трибуналом инквизиции в стране. Девятнадцать низших трибуналов действовали на территории всего полуострова, а после 1516 года еще три таких трибунала были учреждены в испанских колониях в Новом Свете. Первоначально испанские правители использовали инквизицию против мусульман и евреев, однако позднее она превратилась в орудие борьбы с политическими противниками в ходе развернутой ими кампании за национальное единство подвластной им страны.

Но, каковы бы ни были ее задачи, испанская инквизиция оставила кровавый след в истории своей страны. По своим методам и процедуре судопроизводства она не слишком сильно отличалась от средневековой инквизиции, однако ее жертвы исчислялись тысячами. По самым скромным оценкам, в период пребывания Торквемады на посту великого инквизитора сожжено было около 2000 человек. В большинстве своем эти жертвы были маранами (обращенными в христианство евреями или маврами) и морисками (обращенными в христианство мусульманами), подозреваемыми в том, что они тайком возвратились к своей прежней вере. Хотя представители обеих этих групп переменили религию, они не в силах были в столь краткий срок отказаться и от своей культуры, в силу чего мешали проведению жесткой националистической политики. Однако перед священными трибуналами представали и католики, подозреваемые в чрезмерной либеральности или просто чуждые по духу. Так, инквизиция дважды заточала в тюрьму Игнатия Лойолу (ок.1491-1556 годов) и преследовала Терезу Авильскую (1515-1582 годы).

Император Карл V (правил в 1519-1556 годах), слишком занятый делами Священной Римской империи и Германии, не интересовался Испанией и испанской инквизицией, однако его сын, испанский король Филипп II (правил в 1556-1598 годах) укрепил испанскую инквизицию с намерением искоренить малейшие признаки ереси и протестантизма в своей стране. В октябре 1559 года он принял решение лично присутствовать на аутодафе, чтобы наблюдать за сожжением 12 еретиков. Доносчиков поощряли к выдвижению обвинений против подозреваемых, однако обвиненные никогда не встречались со своими обвинителями, а осужденный был лишен права обратиться с апелляцией к папе. Инквизиция Филиппа с особой жестокостью преследовала протестантов, 220 из которых были сожжены заживо на костре, а вместо 120 протестантов были сожжены куклы.

Процессы по делам еретиков происходили тайно, так что те, кто был ложно обвинен и подвергнут пыткам, не могли обратиться даже к местному духовенству. Как и прежде, жертвами этих процессов становились известные люди. Например, процесс против Карранцы из Толедо, ученого теолога и участника Тридентского собора, длился семь лет.

Специфически в Испании относились к вопросу понимания «добровольности» признания: «Всякое признание, добытое в застенке, должно было быть потом подтверждено. Обыкновенно пытка применялась до тех пор, пока обвиняемый не выражал желания сознаться; тогда его развязывали и вносили в соседнюю залу, где выслушивали его признания. Если же признание было сделано в комнате пыток, то его после читали узнику и спрашивали его, правдиво ли оно? ...Молчание считалось знаком согласия... Во всех случаях признание записывалось в протоколе с отметкою, что оно сделано добровольно, без угроз и принуждения. Если обвиняемый отрекался от своего признания, то его можно было снова подвергнуть пытке, которая являлась лишь продолжением прежней...» .

Римские папы, обеспокоенные успехом протестантской Реформации и распространением еретических движений в Италии, предприняли меры для преодоления этих опасностей. Папа Лев X (понтификат в 1513-1521 годах) призвал светских правителей искоренять ересь в своих владениях всеми доступными средствами. Папа Павел III (понтификат в 1534-1549 годах) в 1542 году учредил римскую инквизицию. Он создал в Риме особую конгрегацию, куда вошли шесть кардиналов; ее задача состояла в рассмотрении дел обвиняемых в ереси и апелляций низших трибуналов инквизиции, действовавших на всем полуострове. Действие римской инквизиции ограничивалось пределами Италии, поскольку правители стран севернее Италии в случае необходимости могли опираться на собственные учреждения, предназначенные для преследования еретиков, научившись - по примеру испанских монархов - использовать их для достижения своих собственных политических целей. К числу наиболее известных жертв римской инквизиции принадлежал в прошлом доминиканец, пантеист Джордано Бруно (1548-1600 годы), который был сожжен на костре. Галилео Галилей (1564-1642 годы), великий итальянский астроном и физик, был обвинен инквизицией в ереси за то, что он принял систему Коперника.

Тридентский собор (1545-1563 годы) призвал инквизицию к большей активности, однако даже ревностные католики из числа европейских государей отказывались развернуть религиозную войну против своих собственных подданных. В XVI веке эти правители и их министры находились под сильным влиянием политики меркантилизма и не собирались лишаться источника дохода, подвергнув своих кормильцев религиозным преследованиям. На практике католические государи казнили лишь самое малое число протестантов и только в тех случаях, когда их протестантизм заключал в себе политическую угрозу. Однако в Италии инквизиция под давлением папы Павла IV (понтификат в 1555-1559 годах) немало способствовала искоренению протестантизма. В еще большей степени она помогла искоренить различные злоупотребления в папской курии и пресечь распущенность нравов, приобретенную итальянцами в эпоху Возрождения.

В Новое время популярность и эффективность инквизиции (как римской, так и национальной) стали снижаться. Распространение протестантизма и патовая ситуация, возникшая в результате Тридцатилетней войны (1618-1648 годы), с очевидностью показали, что Католическая церковь утратила прежний контроль над религиозной мыслью и практикой. Протестанты, которые по определению должны были считаться еретиками, были слишком многочисленны и сильны, чтобы их можно было истребить с помощью инквизиционных трибуналов. А католики, в том или ином пункте не согласные с ортодоксальным вероучением, могли присоединиться к одной из многочисленных протестантских деноминаций и избежать тем самым суда инквизиции. Идеология Просвещения и укрепление абсолютистской монархии послужили препятствием для любых покушений на интеллектуальную свободу человека и политическую независимость даже в тех странах, где римские католики составляли абсолютное большинство.

В Испании и в Неаполитанском королевстве Карл III (1716-1788 годы) упразднил иезуитский орден и взял под самый жесткий контроль инквизицию. Во Франции последний еретик был казнен в 1766 году. Французская революция и правление Наполеона положили конец деятельности инквизиции там, где она еще оставалась влиятельной силой. Жозеф Бонапарт запретил ее в Испании в 1808 году, хотя она была восстановлена Фердинандом VII в 1814 году и окончательно запрещена только в 1820 году.

В 1908 году папа Пий X (понтификат в 1903-1914 годах) преобразовал инквизицию в конгрегацию Священной канцелярии. Это, прежде всего, консультативный и увещательный орган, и хотя эта конгрегация выносит решения по делам, связанным с ересью, она не применяет никакого насилия. Она собирается на свои заседания в Риме еженедельно, а в тех случаях, когда предстоит обсудить особенно серьезные вопросы, на заседаниях председательствует папа. В качестве высшего апелляционного суда по вопросам веры, конгрегация служит консультативным органом при папе в тех случаях, когда вынесение окончательного решения остается за папой. В подобных ситуациях члены самой конгрегации или другие уполномоченные для этого клирики выступают в роли обвинителей и защитников по рассматриваемому делу.

Термин «протестантская инквизиция» часто используют для обозначения событий в Женеве в период деятельности Ж.Кальвина (1509-1564 годы) и в Англии в период правления королевы Елизаветы I (правил в 1558-1603 годах).

Кальвин возглавлял протестантское движение в Женеве между 1536 и 1564 годами (за вычетом тех трех лет, в течение которых Кальвин находился в ссылке). Несмотря на то, что он сам отверг католическую веру и вынужден был бежать от преследований во Франции, Кальвин сформулировал довольно строгие догматы и жесткие правила, которым должны были следовать его сторонники и единоверцы. К тем, кто уклонялся от этих правил и догматов, применялось обозначение «еретик», и с последними обращались и поступали приблизительно так же, как католическая инквизиция поступала с еретиками в Средние века.

Кальвин и протестантское духовенство выступали в роли наставников в вере и поборников нравственности. Непосредственный надзор за тем и другим осуществлялся особой консисторией, куда входило двенадцать старейшин. Государство помогало им выполнять эту обязанность, приводя в исполнение приговоры, вынесенные еретикам и включавшие тюремное заключение, ссылку и смертную казнь. Подобно Иннокентию III, кальвинисты приравнивали ересь к государственной измени, оправдывая таким образом применение смертной казни.

Между 1542 и 1546 годами они вынесли смертные приговоры 58 людям, признанным еретиками, а еще 76 были удалены в изгнание. Гораздо более многочисленны были те, кто был заключен в тюрьму или подвергнут порке кнутами. Себастьян Кастелльо (1515-1563 годы) был выслан из Женевы в 1543 году и вынужден был до конца жизни влачить нищенское существование в Базеле. До изгнания он был ректором Женевской академии, однако навлек на себя обвинения тем, что предложил исключить из Библии Песнь песней на том основании, что эта книга представляет собою лишь образец любовной поэзии. Жером Больсек был заточен в тюрьму в 1551 году, а впоследствии выслан лишь за то, что оспорил предлагаемую Кальвином интерпретацию Св.Писания. Жак Грюэ был подвергнут пыткам и казнен за свои протесты против того, что он называл тиранией Кальвина и его администрации. Мишель Сервет (1511-1553 годы) был богословским революционером, усомнившимся в правильности традиционного учения о Троице, крещении, Св.Писании и существовании Христа. Как ни странно, Кальвин выдвинул против него обвинение в ереси даже раньше, чем это сделала католическая инквизиция, заточившая Сервета в тюрьму в Лионе. Совершив оттуда побег, Сервет, вопреки здравому смыслу, направился в Италию через Женеву, где посетил службу, во время которой проповедовал Кальвин, и в результате был схвачен. Он предстал перед предубежденным против него судом и в 1553 году был сожжен на костре.

Английская королева Елизавета I смотрела на религиозные вопросы с политической точки зрения. Не имея твердых религиозных убеждений (она была сторонницей скептицизма), Елизавета стремилась осуществлять сильную национальную политику, что требовало поддержания религиозного единомыслия в стране. В религиозном отношении Англия была расколота до такой степени, что, казалось, для примирения не было никаких шансов. Основную массу населения Англии по-прежнему составляли католики, и число их лишь возрастало. Кальвинисты, очень агрессивная, пусть и малочисленная, партия, были озабочены тем, чтобы очистить английское христианство от всяких следов римского католицизма. Между этими двумя крайностями располагались англикане, очень близкие к католикам в вопросах литургии и церковных обрядов и к другим протестантам - в вопросах вероучения. Елизавета благоволила к англиканам.

Католическому духовенству было трудно согласиться с требованиями, выдвигаемыми Третьим актом о единомыслии, и в период между 1559 и 1563 годами около 200 священнослужителей было смещено. При этом общее число католического духовенства в Англии доходило до 9000, так что количество смещенных клириков было не столь уж значительным. В первые годы своего правления Елизавета не прибегала к казням. Однако после ее отлучения от церкви папой в 1570 году и ряда покушений на ее жизнь парламент занял более жесткую позицию, выразив ее в Первом акте об отказе участвовать в англиканских богослужениях. С этого момента всякий, кто участвовал в католической мессе, присоединялся к католической церкви или называл Елизавету еретичкой, считался государственным изменником. Соответственно, было запрещено предпринимать попытки к обращению английских подданных в католицизм. Католики были поставлены перед выбором: либо пренебречь папским отлучением и признать Елизавету законной королевой, либо подчиниться папе, признав это отлучение, и отказаться от лояльности по отношению к королеве. В результате почти 200 католиков было казнено.

Кальвинисты оказались в сходном положении. Поскольку они придерживались католической традиции в том, что касалось церковных обрядов и иерархической организации, они не могли принять Тридцать девять статей, изданных в 1563 году. В 1566 году Елизавета запретила в служении 36 представителей кальвинистского духовенства в Лондоне за отказ носить обычное церковное облачение. За свой нонконформизм и пресвитериане, и сепаратисты подвергались тюремным заключениям, запрещению в служении и даже ссылкам.

Моральная сторона инквизиции не обсуждается. Сколько бы человек ни были ею от имени христианской церкви отправлены на смерть – три, три тысячи, тридцать тысяч или три миллиона – к Нагорной проповеди Христа это имеет лишь взаимно-несовместимое отношение.

Но есть три уровня разговора о ней:

моральный
историко-культурологический
пропагандистский

Вот именно от третьего хорошо бы уйти.

2014 год показал, как настырно могут вестись информационные войны. Но одна из первых таких войн в истории — это протестантско-масонское пестование «черной легенды» о католической инквизиции.

«Миллионы жертв инквизиции» вошли в каноны школьной науки. И лишь в конце 20 века, когда у историков проснулся вкус к дотошному копанию в пыльных архивах, когда стало принятым интересоваться не только «жизнью замечательных людей», но и обычными обывателями, эта легенда стала шататься.

Тотальный чёс историков по архивам показал непривычно малые цифры:

Инквизиция в Испании

В архивах Suprema (Верховного суда инквизиции), хранящихся сейчас в Национальном историческом архиве, сохранились отчеты, ежегодно предоставляемые всеми местными судами. Дела были изучены Густавом Хеннингсенем и Хайме Контрерасом.

Всего там хранятся 49 092 досье.

иудействующие 5007;
мориски — 11 311;
лютеране- 3499;
гностики (alumbrados) — 149;
суеверия — 3750;
допускавшие еретические суждения — 14 319;
двоеженцы — 2790;
сексуальные преступления духовенства (solicitación) — 1241;
хула на Святую Инквизицию (ofensas al Santo Oficio) — 3954;
разное — 2575.

Из них смертные приговоры вынесены всего лишь 775 обвиненным. Большинство из них по-прежнему составляли иудаизанты, но среди них было и несколько десятков морисков, более сотни протестантов (главным образом, иностранцев, особенно французов), около 50 гомосексуалистов и несколько баскских ведьм.

Остальные 98,1% обвиняемых были либо оправданы, либо получили легкое наказание (штраф, покаяние, паломничество).

От четверти до трети всех привлеченных к суду отпускались безо всякого наказания; в Толедо этот показатель составлял две трети (Dedieu J.-P. L’Inquisition. Paris, 1987, р. 79).

В ряде случаев (1,7 процента от общего числа казней) казни были совершены лишь на бумаге: сжигались манекены отсутствующих осужденных; в этой более поздней публикации цифра процессов ниже, чем ранее: 44 674 за несколько больший период: с 1540 по 1700).

Эти 49 092 процесса проходили не во времена Торквемады, а с 1560 по 1700 годы.

Для дел, более ранних, чем 1560, надо изучать архивы из местных судов, но большинство из них были потеряны. Сохранилось лишь архивы Толедо, Куэнка и Валенсии.

Dedieu изучил дела из Толедо (12 000 приговоров). García Cárcel проанализировал работу суда Валенсии. Исследования этих авторов показывает, что в 1480-1530 годах процент людей, приговоренных к смертной казни был гораздо более значительным, чем в годы, изученные Хеннингсеном и Контрерасом.

После 1530 года преступлением, каравшимся с наибольшей (сравнительно) суровостью, было скотоложество, которое подпадало под юрисдикцию инквизиции только в Арагоне: здесь мы обнаруживаем 23 смертные казни на 58 приговоров, причем число казненных достигало 40% (по контрасту, число казненных даже среди обвиняемых-иудаизантов теперь составляло 10%)». (Монтер У. Ритуал, миф и магия в Европе раннего Нового времени. М., 2003, сс. 91)

Carcel полагает, что всего инквизиция на протяжении всей своей истории рассмотрела примерно 150 000 дел. Число жертв можно оценить в пределах 3000.

Х. Стивен, один из ученых, работавших в архивах инквизиции, сказал, что он обнаружил, что инквизиторы использовали пытки «нечасто» и, как правило, они длились не более 15 минут.

Из 7000 дел в Валенсии в менее чем 2% были использованы пытки и никто не подвергался им более двух раз. Дважды пытка применялась только в одном проценте случаев. Кроме того, сборник рекомендаций, разработанный испанской инквизицией, запрещал различные формы пыток, используемые в других странах Европы. Инквизиторы были образованными людьми, которые скептически относились к ценности пыток для обнаружения ереси.

О том же: — Томас Мэдден Правда об испанской Инквизиции.

Генри Кеймен «Испанская инквизиция» (Henry A. Kamen The Spanish Inquisition: A Historical Revision. London and New Haven: Yale University Press, 1998.
Geoffrey Parker. Some Recent Work on the Inquisition in Spain and Italy // The Journal of Modern History, vol. 54, no. 3 (Sept, 1982): 519-532.
Edward Peters. Inquisition. New York: The Free Press, 1988.

Испанская Supremo уже в 1538 году советовала своим отделениям: инквизиторы не должны верить всему, что содержится в «Молоте ведьм», даже если автор «пишет об этом как о чем-то, что он сам видел и расследовал, ибо природа этих дел такова, что он мог ошибаться, как и многие другие» (Монтер, с. 91).

Впрочем, французский историк отмечает, что высший инквизиционный трибунал Испании (Supremo ) никогда не верил в колдовские шабаши. Более того, «он систематически заставлял освобождать обвиняемых», оказывая для этого давление на местные суды (Dedieu, p. 48).

Кстати, «п ри Филиппе 4 расширилась самостоятельность инквизиции: она не признавала более за Римской курией права запрещать в Испании чтение какой-либо книги, как об этом свидетельствует случай с Галилеем. В Риме нашли необходимым внести в индекс «Диалоги», и папский нунций в Испании распорядился прибить к дверям церкви эдикт о запрете этой книги, не испросив разрешения великого инквизитора. Инквизиция обратилась за помощью к Филиппу 4, доказывая ему, что она в борьбе между королевской властью и абсолютистскими стремлениями римской Курии всегдал становилась на сторону первой, и не запрещала, несмотря на требования Римской курии, тех книг, которые защищали прерогативы королевской власти. Было бы поэтому справедливо, чтобы Филипп теперь принял сторону инквизиции и не допускал бы вмешательства Рима в дело цензуры книг. Филипп внял просьбе Великого инквизитора, и имя знаменитого флорентийца действительно не фигурирует на страницах испанских индексов» (Лозинский С. Г. История инквизиции в Испании Спб., 1914, С. 306).

Инквизиция в Италии

«Около 80% венецианских инквизиционных процессов, относившихся к периоду до 1580 года, были связаны с обвинениями в лютеранстве и родственных ему формах крипто-протестантизма. 130 приговоров, о которых было сообщено в Рим в 1580-1581 годах изо всех районов северной Италии, показывают постоянное внимание инквизиции к протестантизму. Однако различные ответвления римской инквизиции изменили основное направление своей деятельности незадолго до 1600 года, когда внимание к еретикам было вытеснено одержимостью искоренением магии и других суеверий. Во Фриули до 10% судебных процессов (из 390), состоявшихся до 1595 года, было связано с магией, а в течение последующих пятнадцати лет под эту рубрику подпадала половина дел (558). В других местах этот сдвиг был менее заметным и произошел быстрее; в Неаполе магия стала единственным обвинением, породившим значительное число инквизиционных процессов в 1570-е годы, и оставалась таковой на протяжении десятилетий, вплоть до 1720-х годов. В Венеции переход от ереси к (с. 90) был столь же резким, как и во Фриули, но произошел на двенадцать лет раньше. В течение XVII века предметом озабоченности римской инквизиции стали все формы магии, от ведовства до предсказаний: в каждом трибунале около 40% дел, рассматривавшихся на протяжении этого столетия, могли быть отнесены к разряду преследований суеверия и магии. Самые тщательные оценки количества еретиков, казненных в Риме на протяжении первого столетия деятельности инквизиции, насчитывают сотню — по большей части протестантов» (Монтер У. Ритуал, миф и магия в Европе раннего Нового времени. М., 2003, сс. 90-91 и 95).

Среди других дел, рассматриваемых в инквизиции, до 15 процентов было дел, связанных с обвинениями священников в сексуальных домогательствах, плюс двоеженство, гомосексуализм и т.п. Заметим, что ученых-астрономов и физиков среди жертв инквизиции нет.

В целом по католическим странам Европы:

За два с половиной столетия «между 1550 и 1800 годами перед судом инквизиций предстало около 150 тыс. человек, но лишь 3000 из них были приговорены к смерти» (Монтер, с.84), то есть все те же почти два процента.

Привычную морализаторскую позицию надо хотя бы дополнить исторической и спросить: альтернативой чему была инквизиция? Ответ, по-моему, очевиден: инквизиция как гласный суд была альтернативой стихийному линчеванию.

Инквизиция предоставляла слово самому обвиняемому, а от обвинителя требовала ясных доказательств. В итоге — ни один другой суд в истории не выносил так много оправдательных приговоров. Для обвинения требовались показания двух свидетелей, которые в одно и то же время в одном и том же месте видели и слышали одно и то же. В случае расхождения показания свидетелей обвиняемый отпускался.

Реально инквизиция функционировала как учреждение, скорее защищающее от преследований, нежели разжигающее их. Как ни странно, но у рождающейся науки и инквизиции была общая черта: и там и там требовали доказательств и не слишком верили субъективным свидетельствам, доносам и заявлениям, стараясь найти способы объективной их проверки.

В Инквизицию отбирались наиболее образованные священослужители – «до 17 века они рекрутировались в интеллектуальной элите страны» (Dedieu, p. 64).

Великий Инквизитор Испании Франсиско Хименес де Сиснерос с 1507 по 1517 годы уничтожал арабские библиотеки. Но сам стал основателем Университета Алкала де Хенарес, созданного с целью открыть Испанию для новых течений европейской мысли (там же с. 63).

Аналогично и в России при первой попытке создать инквизицию как регулярную службу обратились к единственному университету: В грамоте, данной царем Федором Алексеевичем на учреждение в Москве Славяно-Греко-Латинской Академии, было сказано: “А от церкви возбраняемых наук, наипаче же магии естественной и иных, таким не учити и учителей таковых не имети. Аще же таковые учители где обрящутся, и оны со учениками, яко чародеи, без всякого милосердия да сожгутся” (Афанасьев А. Н. Поэтические воззрения славян на природу. Опыт сравнительного изучения славянских преданий и верований в связи с мифическими сказаниями других родственных народов. Т. 3. М., 1995, сс. 300-301). Инициатором этой нормы был самый просвещенный публицист эпохи — Симеон Полоцкий. Впрочем, «привилегия, которая должна была бы превратить Академию в своего рода инквизиционный трибунал, так и осталась на бумаге, не оказав никакого влияния на судьбу реального учреждения» (Лавров А. С. Колдовство и религия в России 1700-1740 гг. М., 2000, с. 352).

По мнению французского историка Мюшамбле, охота на ведьм была частью просветительской программы: «Собственно колдовство в этот период никак не изменилось. Изменился подход к нему со стороны судей и культурной элиты. Отныне колдовство стало символом народных предрассудков, с которыми боролась королевская власть и миссионеры. Чтобы аккультурировать деревню, надо было изгнать магические верования и обряды. Были ли судьи согласны с этим или нет, но аутодафе позволяли динамичной ученой культуре отбросить и ослабить почти неподвижную и очень древнюю народную культуру, которая с огромной силой противодействовала всяческим изменениям» (Muchemblet R. Culture populaire et culture des elites dans la France moderne (XVe-XVIIIe siecles). Paris, 1978, p. 288).

Монтер — американский историк из университета Огайо, книга которого в русском переводе увидела свет благодаря «Фонду Сороса» — пишет:

«Согласно настойчиво повторяющейся, хотя и непроверенной легенде, инквизиционные трибуналы средиземноморского региона были фанатичными и кровожадным, а испанская инквизиция являлась самой жестокой из всех. Само слово «инквизиция» давно стало синонимом нетерпимости. Однако когда историки наконец стали систематически изучать огромный массив протоколов инквизиций, были получены совершенно иные результаты, и постепенно начало вырабатываться новое представление о них. Сейчас, пожалуй, уже можно говорить о всеобщем признании двух принципиальных выводов, хотя исследования еще не завершены.

Во-первых, средиземноморские инквизиции были менее кровожадными, нежели европейские светские суды раннего Нового времени. Второй важный вывод состоят в том, что средиземноморские инквизиции, в отличие от светских судов, выглядели более заинтересованными в понимании мотивов, двигавших обвиняемыми, нежели в установлении самого факта преступления. Ранее представлялось, что инквизиторы, тщательно соблюдавшие анонимность своих информаторов, в меньшей степени заботились о правах обвиняемых, чем светские суды. Но последние исследования показывают, что инквизиторы были более проницательными психологами, нежели светские судьи, и оказывались вполне способными прийти к корректному - а зачастую и снисходительному - приговору.

В целом они, в отличие от светских судей, почти не полагались на пытку, чтобы убедиться в истинности утверждений обвиняемых. Инквизиторы пытались проникнуть в сознание людей, а не определить правовую ответственность за преступление, поэтому протоколы инквизиторских допросов выглядят совсем иначе, нежели протоколы светских трибуналов, и предоставляют богатый материал историкам обычаев и народных верований… В отличие от светского судопроизводства того времени, суды инквизиции работали очень медленно и кропотливо. Если одни особенности их деятельности, такие, как анонимность обвинителей, защищали информаторов, многие другие обычаи работали на благо обвиняемых.

Поскольку инквизиторы в меньшей степени заботились о том, чтобы установить факт совершения преступления - ереси, богохульства, магии и т.д., - но, скорее, стремились понять намерения людей, сказавших или сделавших подобное, они главным образом различали раскаявшихся и нераскаявшихся грешников, согрешивших случайно или намеренно, мошенников и дураков. В отличие от многих светских уголовных судов раннего Нового времени, инквизиторы мало полагались на пытку как на средство установления истины в сложных и неясных обстоятельствах. Они предпочитали подвергнуть подозреваемого многократному перекрестному допросу, проявляя подчас удивительную психологическую тонкость, чтобы разобраться не только в его словах и действиях, но и в его мотивах.

Инквизиторы были вполне способны рекомендовать светским властям, которые только и могли предать смерти нераскаявшегося еретика, применить смертную казнь, и сами вынесли много суровых приговоров. Однако в основном инквизиторы просто предписывали покаяние различной продолжительности и интенсивности. Их культура была культурой стыда, а не насилия» (Монтер, сс. 84-85 и 99).

Из исследования инквизиционных архивов Монтер делает вывод, что инквизиция, встречая дела о колдовстве, «расследовала подобные дела неохотно и карала преступников не слишком сурово. Мягкость инквизиторских приговоров по обвинениям в ведовстве составляет разительный контраст с суровостью светских судей Северной Европы в те же столетия. Филиал римской инквизиции в Миланском герцогстве противостоял местной панике, приведшей в 1580 году в миланские тюрьмы 17 ведьм. Девять из них были оправданы по всем статьям обвинения, еще пять - освобождены после принесения клятвы, одна из них полностью признала свою вину, а две сделали частичные признания, - но даже и эти три отделались незначительными наказаниями.

Принимая во внимание такое отношение, не стоит удивляться тому, что немногие были казнены за ведовство по приговору одной из средиземноморских инквизиций (дюжина басков в 1610 г., пpичем половина из них умерла в тюрьме), невзирая на все предоставлявшиеся для этого возможности. Странно созерцать огромные папки с собранными инквизиторами бумагами, материалами дел о ведовстве, зная о незначительном реальном ущербе, нанесенном ими людям. … Поистине, настал век Просвещения. Как мы видели, средиземноморские инквизиторы осудили несколько тысяч человек за недозволенную магию, но казнили лишь около дюжины ведьм. Если уж на то пошло, в раннее Новое время они лишали жизни по обвинению в ереси относительно небольшое количество людей. Если сравнить эти данные с числом анабаптистов, убитых в Австрии, Империи и Нидерландах, средиземноморские инквизиции покажутся почти снисходительными» (с. 95) — «ибо цель была не убить, а обратить» (Dedieu J.-P. L’Inquisition. Paris, 1987. p. 78).

«Иоанн Павел II пожелал подчеркнуть, что акт покаяния Церкви был совершен перед Иисусом Христом ради большей истинности веры, а не ради удовлетворения требований мира. Справедливый критерий суждения о прошлом Церкви, по словам Папы, - это sensus fidei («чувство веры»), а не «менталитет, господствующий в определенную эпоху». В том числе и по этой причине Иоанн Павел II пожелал, чтобы просьба о прощении сопровождалась строгим историческим исследованием: «Прежде, чем просить прощения, необходимо иметь точное представление о фактах и выявить, в чем действительно проявились несоответствия евангельским требованиям». Кардинал Жорж Коттье, доминиканец и в этом смысле прямой потомок инквизиторов, выразил это еще более точно: «Просьба о прощении может касаться только подлинных и объективно признанных фактов. Невозможно просить прощения за некие образы, распространенные в обществе, в которых больше мифа, чем реальности».

Каковы же результаты многолетнего исследования?

Масштабы многих представлений о Святой Инквизиции сократились, другие были полностью разрушены. Например, «охота на ведьм». В 80-х годах теолог Ганс Кюнг говорил о девяти миллионах ведьм (девяти миллионах!), которые преследовались и были сожжены Церковью (это более кровавый геноцид, чем тот, что устроили нацисты в прошлом веке по отношению к евреям). Но светские эксперты, к которым обратился Папа, существенно опровергли оценки Кюнга. Преследования ведьм были весьма распространенным явлением, но речь идет не о миллионах, а о нескольких тысячах случаев.

Католической Церкви в скандинавских странах часто приходилось пресекать беспорядочные обвинения или случаи самосуда, выражение атавистических и языческих страхов по отношению к людям, подозреваемым в наведении порчи. Не только протестанты были суровее католиков, но и гражданское правосудие было гораздо более жестким, чем пресловутое правосудие религиозное. Число осужденных Инквизицией на сожжение исчисляется сотнями против ста тысяч осужденных светскими судами».

Мрачные фигуры в рясах силой тащат на площадь заплаканную простоволосую девушку. Худощавый монах зачитывает приговор, и на его суровом лице горят священной яростью запавшие глаза. Обвиняемая молит о пощаде, но палачи непреклонны. Фанатичная вера заставляет их проливать все новую кровь во славу Господа. Под ликование толпы грешницу пожирает пламя.

Такой или примерно такой образ обычно приходит в голову, когда заходит речь об инквизиции. Но так ли все было на самом деле? Об инквизиции существует немало стереотипов. Какие из них правдивы, а какие - не более чем дитя от брака неведения с пристрастностью?

Сравним же типичные стереотипы об инквизиции с реальностью.

Суд инквизиции

Стереотип: Инквизиция существовала в средневековье.

И в средневековье тоже. Временем начала инквизиции стоит считать первую половину ХIII века. Религиозные репрессии существовали задолго до этого, но развитой организации для искоренения ереси еще не существовало. Усиление церкви при папе Иннокентии III, амбициозное стремление каждого папы стать «царем над царями» и угроза альбигойской ереси на юге Франции требовали новых средств для укрепления вертикали власти. Поиск и осуждение еретиков тогда были обязанностью местных епископов. Но епископ мог опасаться злить свою паству, а мог быть просто подкуплен, потому для репрессий лучше подходил «ревизор» со стороны.

На заметку: слово «инквизиция» переводится с латыни как «расследование». Соответственно, инквизитор - следователь. Официальное название данной конторы звучит как «Святой отдел расследований еретической греховности». В оригинале - Inquisitio Haereticae Pravitatis Sanctum Officium. Святая инквизиция - сокращение.

Папа Григорий IХ, идейный последователь Иннокентия, передал борьбу с ересью в ведение монашеских орденов, в основном доминиканского ордена. Так родилась инквизиция как развитая централизованная организация профессиональных искоренителей вредных идей.

Инквизицию можно условно разделить на папскую (так называемую Вселенскую) и государственную. Деление условно, поскольку на государственную инквизицию оказывал влияние Ватикан, а на папскую - местные власти. Государственная инквизиция действовала в Испании и Португалии и была создана по инициативе их монархов. Вселенская инквизиция была подчинена непосредственно папе и действовала в основном в Италии, на юге Франции и на островах Средиземного моря. Папские инквизиторы обычно не имели постоянного места работы и переезжали с места на место - туда, где им было с чем бороться. Инквизитор не путешествовал с целой армией сотрудников. Местный епископ и светский правитель предоставляли ему все необходимое, включая людей.

Конец инквизиции вовсе не совпадает с концом средневековья. Она успешно пережила Возрождение, Реформацию, Новое время и лишь в эпоху Просвещения получила удар, от которого не оправилась. Новая эпоха - новая мораль: в XVIII веке в большинстве европейских стран деятельность инквизиции была запрещена. В государствах, где католицизм был особенно силен, вроде Испании и Португалии, эта организация дожила до начала ХIХ века. Так, испанская инквизиция была упразднена только в 1834 году и за несколько лет до этого даже подписала осужденному смертный приговор.

Римская же инквизиция пережила даже XIX и XX века и существует до сих пор под именем Конгрегация доктрины веры. Конечно, это уже совсем не та инквизиция, одно упоминание которой наводило ужас. Ни о каких наказаниях еретиков или язычников речи не идет в принципе. Занимается Конгрегация в основном проверками католических священников. Правильно ли те проповедуют, верно ли трактуют Библию прихожанам, не позорят ли церковь аморальным поведением, и тому подобное. Самое страшное, что может последовать за проверкой современной инквизиции, - лишение церковного сана.

Святой Доминик, основатель того самого ордена. Обратите внимание на собаку с факелом слева - символ ордена. Интересно, что «доминиканцы» на латыни созвучно со словосочетанием «псы господни»
(Dominicanes - Domini canes).

Стереотип: Инквизиция существовала только на территории католических стран Западной Европы.

И да и нет. Инквизиция как развитая, дисциплинированная и влиятельная организация действительно существовала только в католической Европе. Но гонения на еретиков и сожжение ведьм, действия, которыми славится инквизиция, имели место и в других странах. Более того, по сравнению с некоторыми некатоликами инквизиторы кажутся образцом гуманности и терпимости.

Один из известнейших протестантских лидеров Жан Кальвин четко сформулировал свою доктрину «правильной» веры и инаковерующих называл еретиками. В Женеве под властью Кальвина ересь приравнивалась к государственной измене и наказывалась соответственно. Роль инквизиции в Женеве выполняла консистория из двенадцати старейшин. Как и католические инквизиторы, старейшины лишь устанавливали вину, оставляя наказания светским властям. За пять лет смертный приговор был вынесен пятидесяти восьми религиозным преступникам, еще больше село в тюрьму. Идейные наследники Кальвина достойно продолжали его дело.

Несмотря на отсутствие в ранних русских правовых памятниках норм о применении смертной казни через сожжение летописные источники сообщают о нескольких случаях ее применения. Первое упоминание о сожжении содержатся в летописной записи за 1227 год - в Новгороде сожгли четырёх волхвов

«Сожжение протопопа Аввакума», 1897 год, Григорий Григорьевич Мясоедов

На заметку:

«Молот ведьм» (Malleus Maleficarum в оригинале) - знаменитое пособие для инквизиторов, авторства Генриха Крамера и Якоба Шпренгера. Даже малознакомые с историей люди слышали об этой книге. О чем же она повествует? О страшных пытках? Далеко не только.

Трактат разбит на три части. Первая из них - общефилософские размышления о ведьмовстве. Какова природа ведьмы? как ведьма связана с дьяволом? почему Бог допускает существование ведьм? - вот главные вопросы первой части. Что интересно, ведьмовство, по мнению авторов, неразрывно связано с женской сексуальностью. Представление об именно женской склонности к греху типично для тех времен.

Вторая часть книги посвящена рассмотрению способностей ведьм и средств защиты от колдовства. Какие виды чар может наслать ведьма? В каких случаях ангел-хранитель способен защитить от чар? Как исцелить одержимого? И только в третьей части уже присутствуют инструкции для инквизитора: как искать ведьм, вести следствие, и т.д. Много страниц посвящено сугубо юридической стороне вопроса. Да, и пытки тоже есть.

«Трибунал инквизиции», Ф. Гойя (1812-1819)

Стереотип: Любое инакомыслие в глазах церкви - ересь.

Слово «ересь» имеет четкое определение. Ересь - это неверное (с точки зрения господствующей доктрины) понимание священного текста. Иначе говоря, еретик признает Библию священным писанием, но не согласен с ее официальной трактовкой. То есть для христианина еретиком может быть «неправильный» христианин, но не атеист и не язычник. Например, для католика еретиком будет, например, катар, но и для катара католик - самый настоящий еретик.

Иноверцы же не подпадают под юрисдикцию церкви и потому не могут быть осуждены инквизицией. Из-за этого, кстати, святой отдел расследований слабо прижился в колониях - европейцев-христиан там меньше, чем туземцев. Индейца нельзя было осудить за язычество, а вот крестьянку, молящую идол о плодородии, можно - она крещена.

Занятие наукой или, например, оккультизмом также сами по себе не делают человека еретиком. Впрочем, попасть на суд инквизиции можно не только за ересь, ведь колдовство - отдельная «статья». Да и за богохульство или аморальные деяния (разврат и содомия) можно было ждать серьезных неприятностей.

Стереотип: Инквизиторы искореняли ересь, потому что были религиозными фанатиками.

Так легко действия, мотивы которых не ясны, списать на глупость и на этом успокоиться! Человек всего лишь молится по-другому, а его убивают за это - глупо же! Конечно же, если бы церковники не были фанатиками, то жили бы в мире.

На самом деле все далеко не так просто. Любое государство имеет идеологию, которая объясняет рядовому гражданину, зачем нужны правители и почему те, кто у власти сейчас, должны быть на том же месте и в дальнейшем. В Европе с позднего Рима и до начала Просвещения такой идеологией было христианство. Монарх - помазанник Божий, он правит по воле Господа. Бог - верховный суверен, а земные владыки - его верные вассалы. Естественная и стройная картина мира для средневековых умов. Все помнят, как во «Властелине колец» Арагорн исцелял наложением рук? Так вот, этот эпизод взят Толкином не с потолка. Когда-то люди действительно верили, что король способен на подобное чудо. Он ведь помазанник Божий! И власть его от Бога.

Высказывающий сомнение в государственной идеологии сомневается также в священном праве государя править страной. Если священники лгут и на небе все вовсе не так, то, может, и король наш не по праву задницей своей трон согревает?

К тому же многие ереси кроме чисто религиозных положений несли явно антигосударственные идеи. Амальрикане, катары, богомилы и другие еретические движения выступали за всеобщее равенство и отмену частной собственности. Подобная почти коммунистическая идеология обосновывалась ересиархами с помощью Библии и трактовалась как «возвращение к истинному, неиспорченному христианству». Не надо думать, что раз еретики оказались жертвами, то все они непременно были агнцами. Те же катары по части фанатизма оставили христиан далеко позади.

Это интересно: чтобы убедить всех в необходимости бескомпромиссной борьбы с еретиками, церковь активно пользовалась тем, что сейчас назвали бы черным пиаром. Врагам приписывались действия, которые должны вызвать глубокое отвращение у любого нормального человека: целование дьявола и друг друга в анус, питье крови детей, совокупление с животными и т.д.

Согласно трактату «Молот ведьм», колдунью можно опознать по родимым пятнам.

При этом клирики не только были у королей штатными пропагандистами, но и сами обладали властью и богатством. В XIII веке, к примеру, вообще все шло к установлению всеевропейской теократии с папой во главе. Католическая церковь обладала многими чертами государства. Некоторые европейские города напрямую управлялись архиепископами: Рига, Кёльн, Майнц.

Если прихожане перестанут верить в святую миссию Матери Церкви - перестанут десятину платить и подчиняться. Весьма распространенным наказанием инквизиции был денежный штраф, поэтому искоренение ереси было делом материально выгодным. Такое положение дел способствовало множеству ложных обвинений.

Таким образом, в глазах церкви любая ересь - идеология революции, покушение на мир и стабильность. Для власть имущих естественно давить в зародыше любые оппозиционные идеи. Не фанатизм, а здравый смысл диктовал церковникам любыми средствами сохранять выгодный им порядок.

Стереотип: Инквизиция преследовала ученых..

На суд инквизиции часто попадали ученые, но чтобы они оказывались там именно за занятие наукой - это редкое исключение, а не правило. Чаще причиной становились антицерковная пропаганда, увлечение оккультизмом или революционные (в прямом, политическом, смысле) идеи.

Более того, до эпохи Просвещения подавляющее большинство ученых имело церковный сан. После краха римской цивилизации на фоне общего одичания лишь хорошо организованная и меньше пострадавшая от варваров церковь сумела сохранить остатки цивилизации. Священники и монахи были тогда самой образованной частью общества, и только у них можно было получить хорошее образование. При этом клирики не чурались научных и философских изысканий язычников, и тех же Платона с Аристотелем монахи зубрили как катехизис. Идеолог инквизиции философ Фома Аквинский исписал немало страниц комментариев к трудам Аристотеля. Конфликт «религия против науки» появился только в XVIII веке. При этом даже в XIX веке читать и писать бедняков учил обычно священник.

Стереотип: А как же Джордано Бруно?

Вы о том самом монахе доминиканского ордена Джордано Бруно, который отстаивал теорию фромброкского священника Коперника? Так вот, кроме еретической, но все же не «расстрельной» теории множественности планет в доносе на Бруно значились отрицание возмездия за грехи, приписывание Иисусу Христу занятий магией, оскорбления в адрес церковников и (внимание!) намерение основать собственную религию. То есть создать организацию, которая будет конкурировать с церковью. И это не в наше гуманное время, когда, впрочем, тоже можно сесть за неполиткорректное высказывание или разжигание розни. Это на рубеже XVI и XVII веков. А вы говорите - «за науку»!

Другие известные жертвы сожжения

Жанна д’Арк - героиня Столетней войны. Попала во вражеский плен, где и начался суд над ней. Это был типично политический процесс, хотя формально Жанна была сожжена за ересь. Она утверждала, что с ней разговаривают святые и приказывают убивать врагов. Интересно, что среди многочисленных обвинений числились и такие странные по современным меркам, как ношение мужской одежды и непочтение родителей.
Жак де Моле - магистр ордена тамплиеров. Обвинители приписывали ему и его братьям-рыцарям поклонение демонам, исполнение богохульственных ритуалов и содомию. Истинная же причина ареста - возрастающие власть и богатство ордена. Тамплиеры стали опасны для французской короны, и Филипп IV Красивый подписал указ об их аресте. Инквизиторы-обвинители в этом эпизоде выступают в качестве исполнителей воли светской власти. Магистр де Моле был сожжен после долгих пыток.
Ян Гус - проповедник, один из идеологов Реформации. Выступал против коррупции католической церкви и за это поплатился. Во время процесса несколько раз получал предложение покаяться и всегда отказывался. По легенде воскликнул: «О, святая простота!» при виде старухи, подкладывающей дрова в его костер.
Этьен Доле - французский поэт и писатель. Критиковал религиозную политику властей, за что обвинен в ереси и сожжен.
Джироламо Савонарола - проповедник и правитель Флоренции. Религиозный фанатик. Боролся с развратом, развлечениями и светской литературой. Был настолько радикален в своих взглядах и политике, что вызвал недовольство у папского престола. Повешен с последующим сожжением тела.

iron maiden - Железная дева. В честь этого устройства назвали хэви-метал группу.

Стереотип: Испанская инквизиция уничтожала евреев

Испанская инквизиция предлагала евреям принять христианство или покинуть страну. Не пожелавших креститься иудеев насильственно депортировали из Испании. Большинство евреев уезжало в мусульманские страны, на тот момент - более цивилизованные и терпимые. Среди уехавших числились и те, кто сумел нормально устроиться в другой стране, но таковых было мало. Эмигранты остались почти неимущими, ведь под предлогом недопустимости вывоза ценностей из страны инквизиторы их обобрали. Судьба большинства евреев на чужбине была незавидна: их ждали смерть или рабство.

Оставшимся евреям тоже пришлось несладко. Именно мараны, крестившиеся иудеи, стали основными жертвами инквизиции. Новообращенные были под строгим неусыпным контролем. Если следствие устанавливало, что назвавшийся христианином на самом деле втайне исповедует иудаизм, - неверного сына церкви ждали серьезные проблемы.

Стереотип: Инквизиторы отличались невероятной кровожадностью и часто применяли пытки.

Современного человека наверняка поразит описание пыток, применяемых к еретикам и ведьмам. «До чего же жестоки инквизиторы! - подумает он. - Как общество терпело их?» Вынужден удивить: сами инквизиторы никого не пытали. Святые отцы не пачкали рук кровью, ведь за них это делали светские власти, предоставляя своих палачей и тюремщиков.

«Что это меняет? - спросите вы. - Ведь делалось это по указке инквизиции?» Отвечу: применение пыток было обычным явлением для средневекового суда. Средневековье - это вообще что-то вроде растянувшихся на много столетий «лихих девяностых». Народ голодный и от этого злой, бандиты-феодалы никак не поделят территорию, вокруг беспредел, человеческая жизнь особо ничего не стоит. Суд этой мрачной эпохи не знал слов «презумпция невиновности» и «права человека». Иное дело пытки - они и устрашают потенциального преступника, и позволяют быстро выбить признание. Как выразились братья Стругацкие: нормальный уровень средневекового зверства.

«…Что ж ты молчишь? Молчать надо было раньше».

Важно заметить, что пытки были не средством наказания. В церковных и в светских судах действовала схожая система правосудия, согласно которой каждый вид доказательств имел определенный заранее установленный вес. Существовали «совершенные» доказательства, одного из которых полностью достаточно для установления вины. К таковым относилось чистосердечное признание. Пытки часто применялись потому, что их использование было самым легким для обвинителя путем. Не нужно много думать - подождал, пока палачи поработают клещами, и дело можно закрывать. Если обвиняемый признавался и каялся, пытку тут же прекращали. А чаще всего достаточно было одного страха перед пыткой. Действительно долго мучились только очень верящие в идею люди.

Кроме признания котировались и прочие доказательства, вес которых считался равен половине, четверти или одной восьмой совершенного доказательства. Например, показание заслуживающего доверия свидетеля - половина от совершенного доказательства, два свидетеля - целое. Слово знатного человека или клирика весило больше слова простолюдина. При наличии таковых свидетелей или прочих весомых улик нужда в пытках отпадала.

Это интересно: хоть обвиняемому и не сообщали имя доносчика, суд инквизиции предполагал некоторую защиту от лжесвидетельства. Обвиняемого спрашивали, есть ли у него враги, и просили назвать их. Никто из названных не мог выступать в роли свидетеля. Если суд устанавливал, что донос заведомо ложный, доносчика жестоко наказывали.

Подозреваемые в уголовных преступлениях подвергались истязаниям куда чаще, чем «политические». Почему же изуверскими пытками знаменита именно инквизиция? Просто инквизиторы, будучи людьми по меркам тех времен образованными, усердно заносили все процедуры в протокол. В отличие от многих мирских судей.

Ответственному следователю было ясно, что применение пытки на самом деле не приблизит к установлению вины. Обнаружилось, что невиновные люди часто наговаривали на себя, лишь бы прекратить боль. В XVII веке закон большинства европейских стран стал ограничивать пытки, а веком позже они были запрещены.

Самые известные правдоизвлекатели:

Испанский сапог - устройство, которое постепенно сжимает ногу и после долгого применения ломает кость.
Пытка водой - жертве в рот вставляется трубка, через которую на протяжении многих часов заливают большой объем воды. Несмотря на кажущуюся безобидность, эта пытка болезненна и может даже убить.
Дыба - существующее в различных вариантах устройство для выкручивания суставов. Жертву либо растягивали с двух сторон, либо вешали за вывернутые руки и привязывали к ногам утяжелители.

Железная дева - аналог гроба с шипами на внутренней поверхности. Шипы установлены так, чтобы не задеть жизненно важные органы.
Пытка огнем - жертве обмазывают ноги маслом и кладут рядом с ними раскаленные угли. При этом ступни жарятся как на сковородке.
Сажание на кол - одна из самых страшных пыток. Может длиться много часов, при этом кол постепенно погружается во внутренние органы. Иногда, чтобы жертва не умерла, ее снимали с кола, а потом снова сажали.

Стереотип: Инквизиторы сожгли множество людей.

«Милосердной казни без пролития крови» еретиков на самом деле подвергали очень редко. На протяжении следствия подсудимому постоянно предлагали раскаяться. Если он согласится, то скорее всего отделается публичными процедурами покаяния. Возможно также ношение особых одежд, выдававших бывшего еретика, в качестве наказания. Весьма распространен был и денежный штраф. При этом обвиняемый считался вернувшимся в лоно церкви. В случае повторного осуждения за ересь наказание было уже значительно строже.

Если еретик упорствовал и не хотел каяться (что бывало очень редко), церковь… что вы думаете? Отказывалась от него! Инквизиция подтверждала вину еретика, заявляла, что он больше не добрый христианин, и передавала в руки светских властей. Как вы полагаете, что ждет отступника? Милосердное помилование, ведь только инквизиторы жестоки с еретиками? Послушаем же человека, не носившего доминиканскую рясу, императора Священной Римской империи Фридриха Гогенштауфена:

«Еретики - это хищные волки, сыны погибели, ангелы смерти, посланные демоном для погубления простых душ. Это ехидны, это змеи! И само собой разумеется, что смертная казнь является единственно достойным наказанием этих оскорбителей божьего величества, бунтовщиков против церкви. Сам Бог повелевает убивать еретиков; это - члены Сатаны, они должны погибнуть все до единого ».

Такое мировоззрение типично для тех времен. Заполучив виновного в ереси, представители светской власти казнят отступника согласно тогдашним светским законам. Обычно за религиозные преступления положен костер.

И наконец, о количестве жертв. Смертные приговоры составляли обычно около трех процентов от общего числа приговоров. Точное количество убитых мы вряд ли когда-нибудь увидим. Опираясь на статистику современных исследователей, можно сказать, что за все время своего существования инквизиция приговорила к смерти от одного до трех десятков тысяч людей. Во всех католических странах вместе и за несколько веков. Много это или мало? Для сравнения - один только Комитет общественного спасения во время Великой Французской революции погубил значительно больше. Впрочем, нужно учитывать, что общее количество населения во времена инквизиции сильно уступало количеству населения более поздних эпох.

Напомню еще что нибудь из тех времен: вот например или вот несколько спорное мнение . А вот внезапно, но по теме Оригинал статьи находится на сайте ИнфоГлаз.рф Ссылка на статью, с которой сделана эта копия -

Судопроизводство епископских судов подчинялось определенным правилам. С инквизицией это исчезло. В качестве судьи инквизитор охранял веру и карал оскорбления, нанесенные ересью Богу. Он был еще и духовник, боровшийся за спасение душ от вечной гибели. Он стремился выполнить свою миссию, не стесняясь выбором средств. Когда обвиняемый являлся перед судилищем, от него требовали присяги, что он будет повиноваться Церкви, правдиво отвечать на все вопросы, выдаст всех известных ему еретиков, выполнит всякую епитимью, которую могут наложить на него; если он отказывался дать подобную присягу, то этим сам себя объявлял изобличенным и закоснелым еретиком.

Инквизитор, в отличие от обыкновенного судьи, должен был не только установить факты, но и выведать самые сокровенные мысли своего пленника. Преступление, которое преследовал инквизитор, было духовным, уголовные действия виновных не подлежали его юрисдикции. Простое сомнение считалось ересью, и инквизитор должен был убедиться в том, что, внешне будучи верным католиком, подсудимый не был еретиком в глубине своего сердца. Но инквизиторы полагали, что лучше принести в жертву сто невинных, чем упустить одного виновного. Из трех форм возбуждения уголовного преследования – обвинение, донос и розыск – третья обратилась в правило. Обвинение как форма возбуждения уголовного преследования было устранено под предлогом, что оно вызывало пререкания, т. е. давало обвиняемому возможность защищаться. Донос не был обычен, и с самых первых дней основания инквизиции розыск стал почти исключительной формой возбуждения дела. На обвиняемого заранее смотрели как на виновного. В 1278 г. один опытный инквизитор принимает за правило, что в областях, сильно подозреваемых в ереси, нужно вызывать на суд каждого жителя, требовать от него отречения от ереси и подробно его допросить о нем самом и о других, малейшая неоткровенность должна была позднее привести к наказаниям, которые полагались для впавших снова в ересь. В протоколах инквизиции в 1245 и 1246 гг. говорится о двухстах тридцати допросах жителей маленького городка провинции Авиньона, о ста допросах в Фанжо и о четырехстах двадцати допросах в Мас-С.-Пуэльес.

Отсутствие считалось неявкой и только увеличивало заранее предполагаемую виновность новым прегрешением; неявка считалась равной признанию. Уже до учреждения инквизиции розыск вошел в судебную практику духовных судов. В каноническое право было внесено положение, что в случаях неявки, показаний, добытых розыском, достаточно для обвинения без прений обвинения и защиты. Если обвиняемый не являлся на суд до истечения установленного срока после объявления вызова в его приходской церкви, то выносили обвинительный приговор в его отсутствие; отсутствие обвиняемого замещалось «присутствием Бога и Евангелия» в момент, когда читался приговор. Фридрих II в своем эдикте 1220 г. объявил, следуя Латеранскому собору 1215 г., что всякий подозреваемый, который не докажет своей невиновности в течение года, должен быть осужден как еретик; это постановление было распространено и на отсутствующих, которые подлежали осуждению через год после отлучения их от Церкви, безразлично, были ли собраны или нет доказательства против них. Человек остававшийся год отлученным от Церкви, не стараясь снять с себя отлучения, считался еретиком, отрицающим таинства и не признающим за Церковью права вязать и разрешать. Инквизиция приговаривала к пожизненной тюрьме тех, кого нельзя было обвинить в каком-либо другом преступлении, кроме уклонения от суда, даже если они и соглашались покориться инквизиции и дать отречение.

Даже в могиле нельзя было скрыться. Если осужденный приговаривался к тюрьме или другому легкому наказаянию, то вырывали и выбрасывали его кости; если же его ересь заслуживала костра, то останки его торжественно сжигались. Его потомкам и наследникам, которые подвергались конфискации всего имущества и ограничению личных прав, предоставлялось какое-то подобие защиты. В суде инквизиции обвинитель был одновременно и судьей.

Церковь проповедовала учение, что инквизитор был духовный и беспристрастный отец, который в своих заботах о спасении душ не должен быть стеснен никакими правилами; Разрешали «в интересах веры» всякий сомнительный вопрос. Инквизитор был уполномочен и подготовлен к тому, чтобы суд его был короток; он не стеснялся формой, не позволял, чтобы ему мешали юридические правила и хитросплетения адвокатов; он сокращал судопроизводство, лишая обвиняемого самой обыкновенной возможности сказать слово в свою защиту, он не давал ему права на апелляции и отсрочки. Ни на одной стадии судебного процесса невозможно было достигнуть законного заключения путем учета процессуальных формальностей, которые выработал вековой опыт, чтобы помешать беззаконию и чтобы дать судье почувствовать всю тяжесть ответственности. Инквизиция облекала дело глубокою тайною даже после произнесения приговора. Если не приходилось делать объявления об отсутствующем, то даже вызов на суд человека, только подозреваемого в ереси, делался тайно. О том, что происходило после явки обвиняемого в суд, знали немногие «скромные» люди, избранные судьей и давшие присягу хранить все в тайне; даже сведущие люди, призванные дать свое заключение о судьбе обвиненного, были обязаны сохранять молчание. Выдержки из протоколов могли сообщаться только в исключительных случаях и с крайней осторожностью.

Инквизиционный суд не подлежал контролю, следствие велось тайно, с применением жестоких, изощренных пыток

Инквизитор старался добиться признания. Признание сопровождалось всегда изъявлением обращения и раскаяния. Инквизиция считала выдачу единомышленников доказательством чистосердечного обращения. Отказ кающегося еретика выдать своих друзей и близких принимался как доказательство того, что он не раскаялся, и его немедленно выдавали в руки светской власти. Один инквизитор XV в. настаивал, что ни в коем случае обвиняемого не следует отпускать на свободу, взяв с него поручительство; если он раскаивается, то его следует подвергнуть пожизненному тюремному заключению. Доносы были так важны для инквизиции, что она требовала их и обещаниями и угрозами. Наиболее простым способом добиться признания был допрос обвиняемого. Инквизитор подготавливался к нему, сопоставляя и изучая все противоречивые показания, тогда как узник оставался в полном неведении о собранных против него уликах. Уменье вести допрос было главным достоинством инквизитора. Были составлены руководства, в которых содержатся длинные ряды вопросов для еретиков различных сект. Развивалось особого рода тонкое искусство, состоявшее в умении расставлять сети обвиняемым, ставить их в тупик и в противоречие с самим собой. Случалось, однако, что невиновность или хитрость обвиняемого торжествовала над всеми усилиями инквизитора; но в этом случае инквизитор прибегал к обману и пытке. Чтобы вырвать признание у обвиняемого, инквизитор считал уже установленным тот факт, который ему следовало еще доказать, и расспрашивал о разных мелких подробностях. При этом инквизитору рекомендовалось во время допроса перелистывать дело, как будто он справляется в нем, а потом резко объявить обвиняемому, что он говорит неправду, что дело было так-то; взять первую попавшуюся бумагу и сделать вид, что читает в ней «все, что может ввести обвиняемого в обман». Чтобы сделать эту ложь более действенной, тюремщикам было приказано входить в доверие к заключенным, убеждать их скорее сознаться, так как инквизитор человек мягкий и отнесется к ним снисходительно. Затем инквизитор должен был заявить, что у него есть неоспоримые доказательства и что если бы обвиняемый пожелал сознаться и назвать тех, кто ввел его в заблуждение, то его тотчас освободили бы. Более хитрая уловка состояла в том, что с заключенным обращались мягко, подсылали к нему в камеру испытанных агентов снискать его доверие и побудить его к признанию обещаниями снисхождения и заступничества. В удобный момент являлся лично сам инквизитор и подтверждал эти обещания, говоря, что все, что делается для обращения еретиков, есть акт милосердия, что епитимья есть проявление любви к ближнему и духовное лекарство. Когда несчастный просил снисхождения за свои разоблачения, то его успокаивали, говоря, что для него будет сделано гораздо больше, чем он просит.

Чтобы сломить упорство заключенного, который отказывался сознаться или отречься, посылали к нему в камеру жену и детей, слезы и убеждения которых могли склонить его. Заключенному резко улучшали условия содержания, с ним обращались с видимой добротой в расчете, что его решимость ослабнет, колеблясь между надеждой и отчаянием. Инквизитор последовательно применял все приемы, которые могли дать ему победу над несчастным. Одним из наиболее действенных приемов была медленная пытка бесконечными отсрочками разбора дела. Арестованный, который отказывался признаться или признания которого казались неполными, отсылался в свою камеру, и ему предоставлялось размышлять в уединении и в темноте. После многих недель или месяцев заключенный просил выслушать его снова; если его ответы были опять неудовлетворительны, его снова запирали. Часто бывало, что между первым допросом заключенного и окончательным решением протекало три, пять, десять или даже двадцать лет. Несчастным приходилось терзаться в безвыходном отчаянии десятки лет. Когда хотели ускорить результаты и добиться сознания, то ухудшали положение узника лишением постели, пищи и пыткой; сажали на цепь в сырой яме и т. п. Инквизиторы прибегали к более грубым и простым орудиям застенка. Пытка противоречила не только принципам христианства и традициям Церкви; за исключением вестготов варвары, создавшие государства современной Европы, не знали пытки, и их законодательные системы ее не знали.

Однако в 1252 г. Иннокентий IV одобрил применение пытки для раскрытия ереси, но не уполномочил лично инквизиторов или их помощников применять пытку к подозреваемому. Было поручено светским властям пыткой принуждать всех схваченных еретиков признаться и выдать своих соумышленников, щадя жизнь и целость тела. Церковные каноны запрещали лицам духовного звания даже присутствовать при пытке. В 1256 г. Александр IV дал инквизиторам и их помощникам право отпускать друг другу грехи за «неправильности»: отныне непосредственно сам инквизитор и его помощники могли подвергать подозреваемого пытке. Пытка сокращала содержание обвиняемого под арестом; это был скорый и действенный прием инквизиции, чтобы добиться желаемых признаний. В документах следствия пытка упоминается как прием совершенно обычный. В октябре 1317г. Иоанн XXII решил сократить злоупотребление пыткой и предписал, чтобы она применялась только с согласия епископа, если с ним можно было снестись в течение восьми дней.

Средневековые пытки

Упрямую жертву подвергали тем же или еще более тяжелым пыткам. В тех случаях, когда не добивались ничего после мучений, найденных судьями достаточными, по мнению некоторых «правоведов», следовало отпускать несчастных на свободу с удостоверением, что за ними не найдено никакой вины; другие же считали, что их следует оставлять в тюрьме. Чтобы обойти запрет повторных пыток, расследователи могли во всякий момент следствия приказать применить пытку по одному пункту и бесконечно продолжать ее по соприкасающимся пунктам. Обычно пытка применялась до тех пор, пока обвиняемый не выражал желания сознаться; тогда его развязывали и вносили в соседнее помещение, где выслушивали его признания. Если же признание было сделано в камере пыток, то его после читали узнику и спрашивали, правдиво ли оно. Существовало, правда, правило, предписывавшее перерыв в двадцать четыре часа между пыткой и признанием или подтверждением признания, но обычно это не исполнялось. Молчание считалось знаком согласия. Продолжительность молчания определялась судьями, которые должны были принимать во внимание возраст, пол и физическое или нравственное состояние узника. Во всех случаях признание записывалось в протокол с отметкой, что оно сделано добровольно, без угроз и принуждения. Если обвиняемый отрекался от своего признания, то его можно было снова подвергнуть пытке, которая считалась продолжением прежней, если не решали, что он уже был «достаточно» подвергнут пытке. Так как отречение от признания представляет «помеху деятельности инквизиции», его карали отлучением от Церкви, которому подвергали и нотариусов, помогавших составлять отречение. Инквизиторы считали признание правдивым, а отречение – клятвопреступлением, свидетельствующим, что обвиняемый нераскаянный еретик и рецидивист, которого следует выдать светским властям. Если человек сознался и, отпущенный на свободу с наложением на него епитимьи, публично утверждал, что он был вынужден к признанию страхом, то на него смотрели как на не раскаявшегося еретика., которого следует сжечь как рецидивиста. Если взятое обратно признание обвиняло третьи лица, в этом случае или оставляли в силе это признание, или наказывали сделавшего его как лжесвидетеля.

| |

Средневековье – эпоха долгих кровопролитных войн, массовых казней и смертельных эпидемий. Возрастающая дикость людей того времени стала первопричиной всех тех кошмаров и ужасов, что окутали Европу.

Святая инквизиция, уже с начала XII века, становится тем самым индикатором человеческой жестокости и стремлений властвовать любой ценой. Её главной задачей стал поиск и истребление еретиков и богоотступников, в лице учёных, оппозиционеров и обычных крестьян. Людей поддавали пыткам, гноили в тюрьмах и отправляли на незатухающее кострище святой инквизиции.

Этимология

Инквизиция (от лат. Inquisitio , «розыски», «расследования») - отдельный судебный институт католической церкви, основными обязанностями которого были выявление и искоренение ереси и богохульства.

Общее название целого ряда учреждений Римско-католической церкви, задачей которых была борьба с ересью.

История возникновения

Начиная с XII века, католическая церковь столкнулась с невиданным ростом альтернативных религиозных направлений в Западной Европе. Дабы утихомирить и побороть оппозиционные движения папство возложило на плечи епископов новые функции, согласно которым они были обязаны выявлять, судить и передавать еретиков светским властям для наказания.

В XII веке император Священной Римской империи Фридрих I Барбосса поручил папе Луцию III разработать схему розыска и раскрытия религиозных преступлений. Папа, воспользовавшись директом обязал всех новоприбывших епископов подбирать себе доносчиков из числа местных жителей, которые должны были уведомлять нового священноиерарха о всех преступлениях против церкви на вверенной ему местности. Епископ собирал все факты злодеяний и направлял их в специальные церковные суды.

Новосозданный церковный суд католической церкви был сформирован в 1215 г. папой Иннокентием III и получил название – «Инквизиция» .

В 1229 г. папой Григорием IX был учреждён специальный церковный трибунал , который занимался поиском, предотвращением и наказанием за распространение ересей.

Суть и средства инквизиции

Суть инквизиции заключалась в определении причастности подсудимого к ереси.

Святая инквизиция занималась поиском еретиков и ведьм, которых обвиняли в связях с нечистой силой. Интересным является тот факт, что помимо инквизиции церкви, преследованием ведьм занимались и светские власти.

Огромное значение приделалось чистосердечному признанию. Внесудебных расправ католическая церковь старалась не допускать, проводя специальные инквизиционные суды. Служащими инквизиции, помимо обычных допросов, применялись и более изощрённые методы получения информации, такие как пытки. Если подозреваемый в ходе «углублённого допроса» выживал, признаваясь и раскаиваясь в содеянном, то материалы его дела передавались в суд.

Обычно приговоры вынесенные инквизиционным судом сводились к смертной казни (сожжении на костре) и исполнялись уже светскими властями.

Исторические этапы

Историю инквизиции можно разделить на 3 хронологических периода:

додоминиканский (гонения еретиков до XII века);
доминиканский (начиная с Тулузского собора 1229 года);
испанская инквизиция .

Первый период характеризовался эпизодическим гонением отдельных иноверцев, а суд над ними составлял лишь малую часть обязанностей епископов.

Во время второго периода начинают создаваться специальные уполномоченные инквизиционные трибуналы, которые находились в руках доминиканских монахов.

Третий период ознаменовался трансформацией инквизиционной системы в аппарат для централизации монархической власти в Испании с притязаниями её монархов на полную политическую и религиозную супрематию в Европе. Отличительной чертой этого периода становится борьба с маврами и евреями. Позже, уже с помощью Иезуитского ордена, создается новая боевая сила католической реакции XVI века против протестантизма.

Испанская инквизиция

Инквизиция в Испании берёт своё начало с XIII века и является самой жестокой и кровавой за всю историю гонений католической церкви. Своего апогея она достигла уже в XV веке, благодаря булле Папы Сикста IV, в которой определялись принципы соблюдения церковных доктрин, религиозного обращения в христианство, как истинную веру, всех иудеев (в марран) и мусульман (в моррисков) и обнаружение ересей, с последующим их разоблачением.

Регулярные преследования иноверцев начинаются с момента реформирования инквизиционной системы Фердинандом II Арагонским и Изабеллой Кастильской впоследствии объединения Арагона и Кастилии в одну монархию.

В 1480 году в городе Севилья впервые был создан специальный инквизиционный трибунал , цель которого заключалась в преследовании людей, тайно выполнявших еврейские обряды.

В 1483 году с одобрения папы Сикста IV верховным инквизитором становится духовный наставник королевы Изабеллы Кастильской – , который и сделал своё имя синонимом кровожадности и фанатической жестокости, погубившей и искалечившей сотни тысяч жизней.

Основным призванием Торквемады стало полное религиозное и политическое объединение Испании. Создавалась целая сеть специальных инквизиционных учреждений, в которую входили Центральный инквизиционный совет и четыре местных трибунала, число которых вскоре увеличили до 10.

Кроме того, государственная власть Испании охотно возложила на плечи инквизиторов роль цензоров, которые тщательно проверяли и запрещали все, по их мнению, безнравственные и еретические книги, а их авторы подвергались гонению и пыткам.

Объектами гонений становились не только еретики, но и активные политические деятели. Очень часто даже зажиточные граждане оказывались в роли жертв, имея вполне «правильные» христианские верования.

Кроме уже привычных пыток, очень популярными становились и так называемые акты веры (аутодафе) , смысл которых заключался в публичном сожжении неугодных Торквемаде и испанской короне инакомыслящих граждан. Впоследствии эти процессы поставили на поток, уничтожая богатых и статусных людей, при этом изымая всё их имущество в пользу государственной казны и инквизиционных органов.

Точное число жертв испанской инквизиции проводимой Торквемадой в период с 1481 по 1498 год до конца не выяснено, но согласно подсчетам, проводимым в начале XIX века, количество пострадавших могло достигать 100 000 человек . Почти 9 тыс. мужчин и женщин были сожжены на костре, 6,5 тыс. – удушены и больше 90 тыс. подверглись пыткам и принудительной конфискации.

Однако, существует и более новые данные, согласно которым, «великий инквизитор» Торквемада, виновен в сожжении только 2 тыс. человек, а значит цифры жертв испанской инквизиции существенно преувеличены. Но это только часть правды, полную картину и точное количество пострадавших мы вряд ли когда-нибудь узнаем.

Православная инквизиция в Российской империи

Позиция Православной Церкви касательно еретиков кардинально отличалась от тех принципов, которыми руководствовалась Западная (католическая) инквизиция.

Инквизиция в России (Российской империи) была введена в 1721 году, когда царь Петр I создал Святейший Синод , с прописанным в нем Духовным Регламентом . Одним из пунктов этого закона назначалась специальная должность – «Протоинквизитор», которую занял иеромонах Пафнутий. Согласно новым нормам, в каждой епархии находился свой «провинциал-инквизитор», которому подчинялись обычные «инквизиторы» из городов и уездов.

Инквизиторы православной церкви, как правило, являлись фискалами, а объектом их внимания выступало духовенство и то, что было связано с его деятельностью.

В круг обязанностей инквизитора входило:

наблюдение за выполнением церковнослужителями правил Духовного Регламента;
недопущение симонии (покупки или продажи церковных должностей, сана);
проверка на соответствие занимаемой должности (архимандрита или игумена);
выполнение духовенством Святых правил.

Помимо основных своих функций, инквизиторы следили за взиманием налогов с раскольников. Если среди староверов появлялся духовный наставник – его незамедлительно доставляли в Синод, не допуская распространения старообрядческих верований. Кроме того, инквизиторы были обязаны следить за выполнением государственных законов, как среди священнослужителей, так и среди крестьян.

Духовная инквизиция в России просуществовала недолго и была уничтожена Екатериной I.

Окончание инквизиции

Начиная с эпохи Просвещения, инквизиция начала терять свои позиции.

Ярым противником инквизиционного движения выступил Себастьян Жозе ди Карвалью-и-Мелу (Помбал), который являлся первым министром короля Португалии Жозе I. С его подачи уже в 1771 году инквизицию лишили права цензуры и полностью ликвидировали аутодафе (акт веры, сожжение на костре), а в 1774 году полностью запретили применение пыток к заключённым.

В 1808 году французский император Наполеон I Бонапарт полностью отменил инквизицию на захваченных им территориях Испании, Италии и Португалии. Позже, папа Пий VII окончательно запретил использование пыток.

После португальской революции 1820 года, инквизиция была окончательно отменена на территории всего государства, а с 1821 года от неё отказались и испанские колонии Латинской Америки.

В 1834 году указом королевы Марии Кристины Бурбон-Сицилийской инквизиция в Испании была окончательно отменена.

Из-за невозможности дальнейшего возрождения средневековых инквизиционных движений, уже в 1835 году папа Григорий XVI официально упраздняет все местные инквизиционные трибуналы, оставляя лишь Священную канцелярию, в обязанности которой входило лишь отлучение от церкви (анафема) и издание Индекса запрещённых книг.

В 1966 году папа Павел VI официально упраздняет инквизицию, создавая вместо неё Конгенерацию вероучений и отменяя Индекс.

12 марта 2000 года папа Иоанн Павел II совершил обряд покаяния за грехи сыновей церкви и их преступлений во времена инквизиции.

Книги и фильмы об инквизиции

События, происходившие в эпоху Святой Инквизиции, нашли своё отражение и в литературе. Среди самых известных книг об инквизиции можно выделить:

рассказ «Колодец и маятник» (авт. Эдгар Аллан По, 1842);
роман «Лейденская красавица» (авт. Генри Райдер Хаггард, 1901);
исторический роман «Прекрасная Маргарет» (авт. Генри Райдер Хаггард, 1907);
исторический роман «Псы Господни» (авт. Рафаэль Сабатини, 1928);
роман «Имя розы» (авт. Умберто Эко, 1980);
роман «Воспоминание о монастыре» (авт. Жозе Сарамаго, 1982).

Среди наиболее значимых фильмов , отразивших события времён кровавой инквизиции, стоит отметить:

«Страсти Жанны д’Арк» (1928);
«Галилео Галилей» (1968);
«Джордано Бруно» (1978);
«Инквизитор: колодец и маятник» (1990);
«Воин Бога» (1999);
«Жанна д’Арк» (1999);
«Во времена ведьм» (2005);
«Палач» (2005);
«Страшный суд» (2006);
«Черная смерть» (2010).