Расширенное заседание цк кпсс. На другой день после последнего в истории заседания политбюро цк кпсс

Заседание экстренное – в связи с аварией на Чернобыльской АЭС .

C сообщением выступил Долгих. Информация была хотя и тревожной, но довольно скудной.

В конце Горбачев проинформировал Политбюро о беседе с Кармалем (С декабря 1979-го по 1986 год – председатель Революционного совета Демократической Республики Афганистан, генеральный секретарь ЦК Народно-демократической партии Афганистана (НДПА), навязан Афганистану после «спецоперации» по ликвидации его предшественника Амина).

Тема беседы: как реализуется договоренность, достигнутая в октябре. Главный вопрос, который поставил Кармаль, – перекрытие границы протяженностью в тысячи километров, и прежде всего границы с Пакистаном. Поручено Шеварднадзе, Добрынину и Медведеву составить информацию для зарубежных друзей по афганскому вопросу.

Представлена подробная информация о том, что произошло в Чернобыле. В результате обмена мнениями Горбачев формулирует выводы:

Первое.
Главная задача – заглушить источник радиации.

Второе.
Обеспечить тщательный контроль за воздушной средой. Минздраву немедленно развернуть работу с людьми, оказавшимися в зоне радиации. Районы высокой концентрации радиоактивности оцепить и принять меры к эвакуации.

Третье.
Создать оперативную группу во главе с Рыжковым, Лигачевым.

Четвертое.
Осуществлять строгий контроль за радиационной обстановкой по всей стране.

Пятое.
В работе с населением должны быть честность и взвешенность. Шире использовать информацию по местному радио.

Шестое.
Составить документ для международной общественности.

Седьмое.
Расследовать причины, приведшие к катастрофе. Дело скорее не в оборудовании, а в субъективном факторе.

Горбачев. Вроде снаряды не рвутся, танки не громыхают, а работать надо, как на поле боя, как в Чернобыле – без бумаг, без волокиты, ибо, если не обеспечить поворота, загубим XXVII съезд.

О преодолении последствий Чернобыля

Горбачев. Мы столкнулись с эффектом привыкания и поразительной безответственностью.
Отнестись надо к этому со всей строгостью. Мы тут под контролем своего народа и под контролем всего мира. То, что произошло, – всех касается. Столкнулись с последствиями ведомственной психологии, когда люди не могут посмотреть шире своих непосредственных технологических обязанностей. Все должны знать: тот, кто проявляет безответственность, распущенность, пусть на пощаду не рассчитывает. Ни от чего не будем уклоняться. Надо нанести самый сокрушительный удар по шапкозакидательству. Всему миру скажем откровенно, что произошло. А сейчас надо прежде всего навести порядок с безопасностью на работающих АЭС.

Институт (им. Курчатова) , который занимается ядерными делами, единственный. Годы работал, и никто тут у нас не знал, что там происходит. А проверили, «приоткрыли» после Чернобыля и увидели опасную монополию. Директор Института и президент Академии наук СССР – товарищ академик Александров в одном лице. Все на себя замкнул и ничего, говорят нам, тут не поделаешь.

Вот теперь он сам нам говорит, что с него и надо начинать.
Дорогой наш уважаемый товарищ, страна ведь за нами. Нельзя так. А то 40 лет приятели-друзья (с министром Славским Е. П. (Руководитель Министерства среднего машиностроения СССР, которое ведало развитием атомной промышленности) – и вот что произошло.

Хочу сказать о так называемом социалистическом соревновании .
С 29-го года мы занимаемся этим. Старое мышление, тухлые слова. И обращено это соревнование не к рабочим, а к администраторам. За душу никого оно не берет и никого не поднимает.

А у историков партии что?
У них твердая установка: все хорошо – было, есть и будет. Надо немедленно создавать новые учебники по истории партии. Пора кончать учить людей по Борису Николаевичу (Пономареву (На протяжении десятилетий после ХХ съезда КПСС Б. Н. Пономарев возглавлял коллектив авторов учебника «История КПСС», по которому учились и в вузах, и в школах, и в системе политучебы) . Пусть Яковлев и Отдел науки немедленно организуют конкурс на учебник по истории партии.

О Чернобыле

Горбачев. Персонально на каждое ведомство надо возложить ответственность (за преодоление последствий) . А то уже начал действовать эффект привыкания. Все будут отвечать по строгости. Чернобыль всех касается: и всех министров, и всех членов ЦК, и всего аппарата ЦК. Очень важна социальная сторона дела. Я очень обеспокоен работой правительственной комиссии, которая занимается причинами катастрофы. На Политбюро будем ставить очень строго и очень широко этот вопрос и не позволим шантажировать нас всякими профессиональными выкладками, а на самом деле – оправданиями.

Совершенно очевидны – безответственность и распущенность.
И пусть никто на пощаду не рассчитывает. Должно быть абсолютно исключено повторение чего-либо подобного. Уже сейчас вон какой резонанс, а какие затраты! Потери продукции достигли 1 млрд. 800 млн. руб. Затраты на сам объект – около 2 млрд. руб. Словом, речь идет об очень серьезных вещах.

И в Будапеште (на ПКК) генеральным секретарям сказать надо все откровенно.
А не то, что у нас в газетах пока пишут. Ведь они же строят АЭС с нашей помощью, по нашим проектам. И посмотрите, какой сигнал: В ГДР на 50% забраковали наше оборудование.

(Обращается к Долгих.) Наведи здесь порядок.
Безопасность и порядок на станциях – первейшее дело. То, что работает сейчас, должно быть обеспечено безопасностью по максимуму. И не стесняться общаться с народом на АЭС. Кисель не разводите, говорите откровенно.

Итоги ПКК (ПКК – Политический консультативный комитет стран – членов Варшавского договора) в Будапеште

На отдельной встрече, где были только генеральные секретари, я рассказал о Чернобыле.
Их ошарашили цифры потерь: 3 млрд. уже сейчас. А что если при такой концентрации населения, какая в Европе, случится ядерная война?! Тогда все! Так что, товарищи, нет худа без добра.

Совещание Горбачева с секретарями ЦК, завотделами ЦК, помощниками, 23 июня 1986 года

Тарасов (бывший министр легкой промышленности) был хорошим человеком, но убрать его надо было 5 лет назад.
Как в легкой промышленности финансовую политику строили? Пальто без мехового воротника стоит недорого, а как только оно с меховым воротником – цена почти в 1,5 раза дороже. А что такое пальто никто не покупает – наплевать. Избаловались без конкуренции.

Двенадцать постановлений Совмина было по ацетату – прекратить его производство, а Листов (министр химической промышленности СССР) гонит его и гонит. Японцы создали завод по производству бельевого трикотажа – завод-автомат.
600 рабочих выпускают 600 млн. изделий. А у нас такое количество продукции выпускают 900 тыс. человек.

О Вьетнаме

Горбачев. Развал экономики во Вьетнаме сохраняется, несмотря на нашу помощь ему в 9,5 млрд. руб.

Рыжков. Советники там наши ходят табунами. Финансовые советники – на уровне замминистра. А денежную реформу провели и развалили все финансы.

Катушев предлагает разработать для них продовольственную программу, скоординировать стройки.

Горбачев. Нет. Не можем мы заменить им их Госплан и т. д. Может быть, не нужно ориентироваться там на тяжелую промышленность? Дело в эмоциях. Хотя и обидно, что столько тратим, отрываем от своего рода, а толку нет. Надо стратегически все рассчитать…

Надо искать подходы, чтобы способствовать развитию их собственными силами. Главный акцент – на аграрный сектор. Страна голодная, надо одеть, обуть миллионы.

О Чернобыле

Горбачев. Кто утвердил размещение АЭС в густонаселенных районах? Помните дискуссию на этот счет в «Коммунисте» (№ 14 за 1979 год) – но тогда рот заткнули академику Доллежалю. Не позволим, чтобы нас, Политбюро, проклинали. Главное сейчас – безопасность АЭС.

Помню и другое: статью в «Правде» к 30-летию первой АЭС. Там: «атомная энергетика может служить эталоном безопасности». А что на поверку? Грянул Чернобыль, и никто не готов: ни гражданская оборона, ни медслужбы, дозиметрами не обеспечены и по минимуму, пожарная служба не знает, что ей делать.

Свадьбы справляли на другой день поблизости. Дети на улицах играют. Система оповещения никуда не годная! Нет и автоматического отключения.

Облако пошло после взрыва. Его по пути кто-то засек? Меры принял? Нет.

Директор станции Брюханов был уверен, что ничего не могло произойти. Он и его зам не знали, что будут проводиться испытания на блоке. А между тем за последние годы было много аварий на Чернобыльской АЭС. Это вас не насторожило?!
Главный инженер у вас – электрик. Его главная забота – выдать больше энергии.

Вот Мешков (замминистра среднего машиностроения Славского) и сейчас нас уверяет, что реактор надежный. А почему же вы сами подписали недавно проект с предложением прекратить строить такие реакторы?

Славский . Я не подписывал.

Горбачев. Так можно их эксплуатировать и строить?

Мешков. Можно, если строго выполнять регламент.

Горбачев. Вы меня удивляете. Все, что на этот час собрано по Чернобылю, приводит к единственному выводу – реактор надо запретить. Он опасен. А вы защищаете честь мундира.

Мешков. Нет, я защищаю атомную энергетику.

Горбачев. А какие интересы выше? Мы должны ответить на этот вопрос. Этого требуют миллионы людей у нас и за рубежом. Покончить с положением, когда строят АЭС на уровне мышления 20-30-х годов. В США после крупной аварии ни одного блока больше не построили!

Мы 30 лет слышим от вас (ученых, специалистов, министров) , что все тут надежно. И вы рассчитываете, что мы будем смотреть на вас, как на богов. От этого все и пошло. Потому что министерства и все научные центры оказались вне контроля. А кончилось провалом. И сейчас я не вижу, чтобы вы задумывались над выводами. Больше все констатируете факты, а то и стремитесь замазать кое-какие.

В том, что произошла авария, виноват персонал, но масштабы аварии – в физике реактора.

Там, где нужна централизация, там ее нет, а там, где просто гвоздь забить надо, там действуют тысячи разных ведомств. Нет более опасного объекта, чем АЭС, ибо там миллионная мощь энергии, она опаснее любого военного объекта. Академик Доллежаль бил в свое время тревогу, но его признали некомпетентным и на пресс-конференции просто осрамили.

Вот к чему приводит монополия и в науке, и в производстве. Энергетическая проблема во всех аспектах – научном, экспериментальном – оказалась вне контроля.

(Зачитывает экспертизу.) Реактор ненадежен. А вы этим не занялись. Это вас не насторожило. Почему теоретические исследования не финансировались? А вы где были? Это ведь сказал сам академик Александров. Но и он кое-что упустил. Сейчас серьезно переживает, хотя на нем – большая вина.

А Мешков все валит на эксплуатационников. Как же вы выглядите перед лицом такой беды! Если с вами согласиться, то что? Продолжать, как было? Все, оказывается, не правы, один Мешков прав? Тогда лучше освободиться от Мешкова.

Вопрос размещения АЭС. Вы упорствовали при его решении. Какие де выводы у вас из Чернобыля? С чем вы пришли на Политбюро?

Почему же такая неквалифицированная информация? Значит, не знают, не умеют определять, какие последствия могут быть от такого жара. Что же там – такие дураки?

Академик Легасов. Реактор не соответствует требованиям безопасности по важнейшим параметрам. В 1985 году в Финляндии физики «по Гамбургскому счету» проставили высокие оценки нашей АЭС. Но из нее перед тем вынули автоматику и технологию и заменили шведско-американскими.

Бобков. Диверсия исключается. Но беспечность, неграмотность, неготовность поражают. Люди не знали, с чем они столкнулись. Нельзя отдавать судьбу атомной энергетики в руки одного человека. Опасность АЭС – еще и в том, что и там главное – «выполнить» план любой ценой, в ущерб безопасности, за ее счет… как на обычном заводе у нас. И гонка в строительстве АЭС, и с захоронением отходов не решено – на некоторых АЭС «сверхнормативные» запасы. Хоронят по уплотненному варианту. В районе Челябинска заражено озеро. Случись ураган или смерч – беда на всю округу.

Долгих. Наши выводы – ответственность перед поколениями. Действовали не в духе XXVII съезда, натолкнулись на сверхзакрытость Минсредмаша.

Если причина аварии – преступная халатность, то катастрофа, которая последовала, – результат физики. Коренная реконструкция реактора делает его неэкономичным.

Многие годы не сознавали, что может произойти. И упорно шли к этой аварии. А она была неизбежна в результате такого поведения. Была создана легенда о полной безопасности АЭС… Целая философия на эту тему возникла. Доллежаль бил тревогу, но его признали некомпетентным.

Расположены АЭС рядом с городами! Ссылаются на западные страны. Но у нас-то вон какая территория! Атомные ТЭЦ – это, между прочим, и доставка радиации на дом.

Каждое атомное хранилище – 30 млн. руб.

Грозит нам огромная потеря энергии. Ведь 10 реакторов (типа Чернобыля) – в СЭВе, 10 – у нас. Они все устарели и опасны. Энергетические пропорции надо пересматривать.

Рыжков. Как могло случиться такое у нас? Каковы причины этой крупнейшей в мире аварии? К ней мы шли давно. И накапливали опасность. Случайность? Но уж больно много совпадений. Нет, это закономерность, которая образовалась в нашем энергетическом хозяйстве. И разболтанность. Если бы не произошла она здесь и сейчас, произошла бы в другом месте. На заре АЭС все было поставлено строго и добротно. Постепенно атомная энергетика вышла за границы Славского (т. е. Минсредмаша) , но «не вышла» вместе с ней дисциплина. И к тому же слишком возвеличили авторитет Славского и Александрова. Снизили требовательность на всех уровнях, притупилась бдительность. Ведь нет ни одного года без ЧП на АЭС. Авария на Ленинградской – выводов не сделали. Минсредмаш, наука, Минэнерго не на той высоте, какой требует атомная энергия. И ведомственная разобщенность.

Выводы должны быть сугубо объективные. От этого многое зависит.

Решается судьба страны, а тут мы видим на Политбюро стенка на тенку: Минсредмаш, Минэнерго, Академия наук… А что же там, внизу?!

Были недостатки… и все затушевывалось, уходило куда-то, чтоб предотвратить огласку. У начальства притупилась ответственность. Без серьезных оргтехнических мер мы не гарантированы от повторений.

Что надо в решениях?

– Определить тип реактора. Отменить чернобыльский.

– Создать Минатомэнергетику. Отдать туда часть Минсредмаша.

– Создать устав – того типа, как в Аэрофлоте, в Минфлоте.

– Госнадзору дать абсолютные права везде. А то их не пускают никуда, даже в авиацию и во флот.

– Создать Межведомственный совет, но не при Славском, а при Академии наук или ГКНТ, лучше при Совмине.

– Привлечь парторганы Украины к разбору последствий.

Горбачев. Сколько у нас разных вотчин создалось в стране! В результате мы не получали информации о том, что происходит. С такими порядками в стране мы будем кончать. От ЦК все было засекречено. Партийный работник в эту сферу и не смел лезть. Даже вопросы размещения АЭС решало не правительство. И в вопросе о том, какой реактор запустить, диктатура тоже принадлежала не правительству. Во всей системе царил дух угодничества, подхалимажа, групповщины, гонения на инакомыслящих, показуха, личные связи и разные кланы вокруг разных руководителей. Этому всему мы кладем конец.

Соколов. Чернобыль – это как оружие массового поражения… Госатомнадзора должны бояться! А у нас? Проверка показала неблагополучие с радиацией на подводных лодках. Плохо с хранением ядерных боеприпасов.

Щербицкий (член Политбюро ЦК КПСС, первый секретарь ЦК Компартии Украины) . Что делать с детьми? Их в одном Киеве 600 тыс. Сейчас вывезли… Но осенью возвращать придется. Что с водой? Недели проходят, а дело стоит. Киевскую АЭС надо прекратить строить…

Горбачев. Мы понесли огромные потери, не только экономические, не только человеческие. Огромен политический ущерб: поставлено под сомнение – на том ли уровне у нас энергетическая программа. Подбрасывают мысль о дискредитации СССР, советской науки, техники, мол, атомная энергетика у нас уродливая.

Ситуация очень серьезная. Ни в коем случае не согласимся ни на какое шапкозакидательство: мол, ничего особенного, бывает.

Происшедшее – событие чрезвычайного порядка, близкое к применению оружия массового уничтожения. Учитывая, что АЭС у нас действуют, они включены в энергетическую программу – несем большую ответственность и за оценки, и за выводы, и за дальнейшие действия.

И ни в коем случае мы не согласимся ни при решении практических вопросов, ни при объяснении с общественностью скрывать истину. Мы несем ответственность за оценку происшедшего, за правильность выводов. Наша работа теперь на виду у всего народа и у всего мира. И думать, что мы можем ограничиться полумерами и ловчить, недопустимо. Нужна полная информация о происшедшем. Трусливая позиция – это недостойная политика.

Огорчает, вызывает недоумение, что товарищи здесь, на Политбюро, устроили свару. Это надо осудить.

Авария могла быть предотвращена. Если бы была правильная и своевременная информация, Центральный Комитет и правительство могли бы принять меры, и аварии не было бы. Но мы столкнулись с проявлением крайней безответственности.
Предложения о наказаниях надо принять.

Перед смертью погибших, перед народом мы держим ответ!

Подумать: не хуже ли будет, если продолжать эксплуатацию АЭС, чем если мы их закроем.

Пусть правительство определится с Крымской, Минской, Армянской АЭС. И внесет предложения в ЦК.

Создать контрольный орган с полувоенным режимом.

Владимир Васильевич (Щербицкий) правильно говорит: куда девать детей? Пусть Буренков (министр здравоохранения СССР) даст ответ.

В проекте постановления отсутствует международный аспект. Добавить – и откровенно проинформировать соцстраны, МАГАТЭ, всю мировую общественность. Все народы должны знать о последствиях и о наших мерах. Ловчить тут нельзя. Секреты тут – во вред самим. Открытость – это и огромный выигрыш для нас. Проиграем, если не скажем все с должной полнотой. Дать миру максимум информации. Тем более что на Западе фактическое положение знают.

Мое выступление по телевидению через три дня – по итогам этого заседания.

Отметить героев, наградить, как следует всех, проявивших себя.

Экономические проблемы

Рыжков (сообщает) . Нефть на внешнем рынке упала в цене. Осенью 1985 года – 172 руб., сейчас – 52 за тонну. В июле будет 40 руб. Потери в результате – 9 млрд. руб. Задолженность возросла с 7 млрд. до 11 млрд. с выплатой зарплаты на местах.

Об улучшении качества хлебобулочных изделий

Докладывает Золотухин (министр хлебопродуктов СССР).

С 50 до 85 года потребление хлеба на душу у нас снизилось на 40 кг, снижение идет примерно на 1 кг в год. Но пока еще на человека приходится (в год) 133 кг. В Соединенных Штатах, во Франции и Англии – 76 кг. 40% энергии наш человек получает пока еще через хлеб.

Со времен войны действует повышенная норма соли и воды. Это снижает вкус и питательность хлеба.

С 1987 года отменим повышенную норму соли и воды. Вдвое увеличим производство хлеба из высокосортных пшеницы и ржи.

Горбачев. Итак, сейчас имеем возможность дать народу высокосортный хлеб. И цены хотим повысить на 4 коп. за килограмм (в среднем) . Но это 20%-ное повышение, т. е. на 25-30 коп. каждый человек затратит в месяц на хлеб больше, чем сейчас. Но это не повышение цен как таковое. Ведь речь идет о производстве нового продукта. Государство выделяет дополнительно 40 млн. руб. Эти деньги надо направить на улучшение условий производства хлеба. Но народу надо честно все сказать.

Ельцин. 6 тыс. женщин в Москве работают в ночную смену при 50-60 градусах у печей. И ни одного пекаря не готовят в Москве – такой специальности нет в нашей системе подготовки.

Громыко. И что, решением Политбюро и это надо обеспечивать? Может, еще и указаний ждете от Политбюро, как лапти плести?

Горбачев. Э-э-х! Лапти! Если Политбюро примет такое решение, то еще придется Минобороны включить, чтобы под пистолетом этим занялись! (Хохот.)

О перестройке экономических отношений в СЭВе

Рыжков. Мы же с друзьями договорились помогать вместе, а фактически мы одни тянем и Вьетнам, и Кубу, и др.
Или оборона. 5 млн. нам стоит один самолет. А они его готовым задаром берут.

Или все в долгах. Польша: все видят, что там произошло. Теперь Венгрия на грани. Болгария остановилась перед пропастью. Спасли мы.

Лезут на Запад – в ловушку. А мы ведь предлагаем выход – свою интеграцию. Не хотят. Все силы волокиты и бюрократизма пустили в ход, чтобы задержать этот процесс.

Концепция у них: на электронику нацелились, деликатесы им подавай, а мы их будем держать исподнизу своим углем, нефтью и металлом…

Об итогах визита Рыжкова в Польшу

Рыжков. В польском обществе произошла переоценка отношения к Советскому Союзу. Потому что не бросили их в кризисе. На 2,2 млрд. руб. безвозвратная помощь была оказана, а всего – на 7 млрд. руб. И потому также, что начали перестройку у себя.

Горбачев. Надо пойти навстречу – ради укрепления отношений с Польшей, хотя и не все нам нравится в ее развитии. Но с руководством наладили необходимые отношения. Поляки идут на самые широкие связи с нами. И в этом надежда. Учитывая, что это наш ближайший сосед – 40 млн. населения, – нашу линию надо твердо держать.

О письмах трудящихся

Громыко. Я хочу добавить несколько слов.

Некоторые писатели пытаются смаковать репрессии, всякого рода безобразия и т. д. Был, например, такой казус с Фурцевой, когда она пыталась в состоянии нервного потрясения вскрыть себе вены. Так даже над этим фактом решил поиздеваться в своей поэме Евтушенко, а заодно и бросить тень на всю нашу политику, на всю когорту большевиков, проводивших, бесспорно, огромную работу в то время. Я согласен, что, видимо, жестковато поступили в свое время с Ахматовой, Цветаевой, Мандельштамом, но нельзя же, как это делается теперь, превращать их в иконы.

У меня был такой случай в Вашингтоне давно, где-то в конце войны, когда наши войска были уже под Берлином. Во время приема в нашем посольстве ко мне подошел человек и сказал, что он Питирим Сорокин. Как известно, этот Питирим Сорокин – известный философ – был начальником секретариата в правительстве Керенского, заядлым контрреволюционером, который был приговорен советским судом к смертной казни. Но Ленин, как мне заявил Сорокин, его помиловал. Значит, Владимир Ильич умел гибко работать с интеллигенцией. Так и должен работать наш Центральный Комитет. И здесь мы несем большую ответственность перед народом и перед историей.

Видимо, члены Политбюро недавно читали разосланный нам документ, в котором товарищ Никонов (президент ВАСХНИЛ) предлагает реабилитировать русских буржуазных экономистов Чаянова, Кондратьева, Челинцева и Макарова. Разве можно это делать? Это были махровые защитники кулачества, против которых выступал Ленин. Хотя они и утверждали, что их идеи использовались при разработке нашего кооперативного плана. Мне самому, когда я преподавал политэкономию, приходилось разоблачать этих горе-теоретиков, выступавших главным образом под флагом защиты кулачества и свободного хуторского хозяйства. А теперь нам предлагают, видите ли, реабилитировать этих буржуазных лжеученых. Естественно, на это идти нельзя.

Горбачев сообщил о решении по Сахарову. У большинства на лицах саркастическое выражение. Зимянин нервно забарабанил по столу, делал гримасы и, наконец, не выдержав, пробросил: «Спасибо-то хоть он вам сказал?» Горбачев проигнорировал его реакцию. Объяснил, что хочет включить Сахарова в патриотическую работу.
Посмотрим… Не такие еще сейчас проблемы придется решать.

10 млрд. товарооборота у нас идет через черный рынок. А вы ищете товарооборот в Политбюро, в Совмине. Конечно, Политбюро – это коллектив. Можно и чулки сидеть вязать.

Никак мы не поймем, что такое социализм, с чем его едят. А едят его с приправой, с блинами, с пирожками. Жизнь требует своего, в результате – подпольная экономика, воровство внутри экономики. А мы в это время выступаем в роли хранителей чистоты, теорий диамата и истмата. А как что-то кто-то начнет предпринимать, сразу кричим, что отступление от социализма. Бездарь порождает расширенное воспроизводство бездари.

Итоги соцсоревнования

Горбачев. Сейчас ни одна республика, ни одна область не имеет оснований на присуждение им знамени или диплома. Но у нас все эти годы знамен много навручали, победителей масса, а никуда не двигались!

Щербицкий. Скрывать-то все равно невозможно, что награжденные не выполняли плана. Да и все это соревнование между республиками – сплошной формализм. Нет реального соревнования.

О поездке Горбачева в Прибалтику

Горбачев. Некоторые псевдоученые нам навязывают идею слияния наций. А на деле, в реальной жизни, даже прибалтийские народы надо еще сближать друг с другом. Тончайшее это дело. Что мы от этого теряем? Есть, конечно, националистические тенденции. И почва для них есть. Жалуются: русский язык заставляют нас изучать, а своего не знаем.

В Белоруссии-то вон что получилось. Мы с вами обсуждали этот вопрос в связи с письмами белорусских писателей Быкова и Шамякина. Не надо схем в этих вопросах. Жизнь сама подведет к решению. Надо налаживать обмен национальными ценностями. Умно, уважительно это делать.

В событиях в Алма-Ате проявились реакционные пережитки в национальных отношениях. А народ хочет себя чувствовать самим собой в огромной стране (СССР).

Щербицкий бросает реплику против насильственной украинизации, которая кое-где проявила себя.

Горбачев. Нужен очень конкретный подход к разным нациям, к разным автономиям. На равные куски только колбасу можно резать.

О ходе работ по ликвидации Чернобыльской аварии

Докладывает Долгих . Погибли 28 человек, 65 – считают, что «пронесло», 137 – продолжают лечение. Вахтовый метод работ непригоден.

Сейчас 13 АЭС работают на реакторах чернобыльского типа. 15% мировой электроэнергии – это АЭС. У нас – 11%. В США – 11%.

Горбачев. Не торопимся ли мы с вводом третьего энергоблока при такой-то радиации? Сейчас вести дело к ликвидации последствий аварии и только. И закрыть пока вопрос о пуске третьего блока. Первый и второй блоки довести до ума. НО тыс. человек прошли через Чернобыль, и все получили дозу.

Долгих. Все-таки надо прекратить производство таких реакторов.

Израэль (председатель Госкомитета СССР по гидрометеорологии и контролю природной среды) предлагает «рыжий лес» срезать и похоронить.

Горбачев. ЦК завален письмами. Если нельзя станцию восстановить, значит, нельзя. С этим шутить недопустимо. Честно надо людям сказать. Они должны знать о радиационной обстановке. Дикие безобразия еще происходят. Технику привезли из Чернобыля и сгрузили недалеко от детского сада. Мальчишки лазают по трактору.

Израэль. В Киеве обстановка совершенно нормальная. Американское консульство подтверждает, что такая же – в Минске и Гомеле.

Чазов (Минздрав) . 250 тыс. человек прошли обследование. Из них 52 тыс. гражданских лиц, остальные – военные. 690 человек получили дозу больше допустимого. Специалисты прогнозируют, что через 5-10 лет в Белоруссии будут умирать от рака на 200-300 человек больше, чем сейчас.

Горбачев. (Луконину, министру атомной энергетики) . Никаких уступок, как бы и чем бы вас ни пугали – нехваткой энергии, остановкой заводов, безработицей, падением зарплаты. Ни на что не поддавайтесь. Вы будете отвечать. Вручаем вам полные полномочия. Абсолютные. Вы будете отвечать перед Политбюро, перед судом. Наука пошла на создание таких вещей, когда не было еще достигнуто нужного уровня с обеспечением безопасности, действуя методом проб и ошибок. И вот нарвались.

Ващенко (Украина) . На Ровенской АЭС, которую пустили только в декабре, уже 20 остановок было из-за разных неполадок… А город при АЭС построен на просадочных грунтах, дома рушатся. В Белоруссии 24,5 тыс. поселков и деревень выселили. На загрязненной территории живут 62 тыс. человек.

Горбачев. Ситуация остается серьезной, и не надо упрощать, ни для себя, ни для других. Сейчас весна наступает, и надо действовать особенно ответственно. И доводить все до конца. Беспокоит низкое качество нового оборудования.

Совершенно секретно
Экземпляр единственный
Рабочая запись

К вопросу о выезде за границу лиц еврейской национальности

БРЕЖНЕВ : Когда читаешь материалы, а я их читаю все, то видишь, что всё-таки создался серьёзный тормоз в ходе завершения подготовки официального визита в США по причине сионизма. В последние месяцы разгорелась истерия вокруг так называемого образовательного налога на лиц, выезжающих за границу. Я много думал, как быть. На прошлом заседании Политбюро мы не записывали этого, но условились, что т. Андропов примет соответствующие меры. Я тогда не знал, что это дело т. Щёлокова, и отдел у них, оказывается, такой есть. Я сказал тогда: приостановить взимание налогов, то есть, не отменяя Закона, отпустить партию человек в 500 евреев, которые никакого отношения ни к секретности работы, ни к партийным учреждениям не имеют. Даже если попадутся и лица среднего возраста, например, из Биробиджана, отпустить. Они расскажут, и все будут знать об этом. Но стал я проверять, душа моя беспокойная, думаю, дай спрошу т. Щёлокова. Звоню ему, а он говорит: я в первый раз слышу. Как первый раз слышишь? Значит, он ничего не знает об этом. Он не виноват, он не был на Политбюро. Звоню Юрию Владимировичу: как же так? Юрий Владимирович говорит: я разговаривал с его замом. Значит, заместитель не передал ему. Звоню т. Громыко, прошу проверить по консульствам. Говорю ему, что не знаю, что консульства оформляют выезды. Оказывается ничего подобного. До сих пор взимают плату. В 1973 году отправлено 349 человек, с которых взыскано полтора миллиона рублей. У меня справка есть об этом.
АНДРОПОВ : Это до Вашего указания.

БРЕЖНЕВ : Мы об этом говорим уже с прошлого года. Указания не выполняются. Меня это беспокоит. Я не ставлю вопроса об отмене Закона, а если хотите, и этот вопрос можно бы поставить. То ли мы будем зарабатывать деньги на этом деле, то ли проводить намеченную политику в отношении США. Учитывая конституционные статьи, Джексон успел внести поправку ещё до внесения Никсоном законопроекта о предоставлении нам режима наибольшего благоприятствования. Эту поправку внёс сенатор, и Конгресс уже не может отказать в обсуждении этой поправки. Джексон уже опередил. Вот я и думаю: что тогда стоит наша работа, что стоят наши усилия, если так оборачивается дело. Ничего!

АНДРОПОВ : Разрешите. За последнее Ваше указание, которое было дано на прошлом Политбюро, я несу ответственность. По моей вине мы задержали на шесть дней исполнение Вашего указания, просто это неповоротливость нашего аппарата. В субботу Вы мне позвонили, в субботу мы связались с т. Щёлоковым.

БРЕЖНЕВ : Никто, Юрий Владимирович, не давал Вам права писать письмо. Но если какой-то юрист или консульство не выполняет своей миссии, так замените его. Мы дали т. Добрынину резервную позицию, он держит её в кармане, пока из Москвы не получили согласия. Перед отъездом т. Добрынина мы с т. Гречко беседовали с ним и инструктировали по этапам: какие возможные варианты указаний он будет получать по мере согласования вопросов с Политбюро. Шёл разговор и о том, как выпустить из кармана еврейский вопрос. Мы проявляем заботу, а что из этого получается? Ничего.

АНДРОПОВ : На пять дней, повторяю, мы задержали.

БРЕЖНЕВ : В субботу, в воскресенье я на воздух не выходил, а ещё приходится заниматься этим вопросом.

АНДРОПОВ : Леонид Ильич, в субботу Вы позвонили, в субботу пошло указание по этому вопросу, фактически с субботы действует, и сегодня «Свободная Европа» и Би-Би-Си объявили, что евреи отъезжают без взимания налога...
Но я хочу всё-таки привести такую справку относительно этих 300 человек. Было Ваше указание в ноябре и декабре: выпустить, и мы выпустили без взимания налога 600 человек и ещё раз 600 человек. А потом - закон действует, и мы действуем. Я должен сказать, что 75 процентов уезжающих вообще ничего не платят, и только 13 процентов составляют люди, которые платят. Начиная с понедельника не взимаем платы.

БРЕЖНЕВ : Юрий Владимирович, извините, вот справка. Я её читаю: в 1972 году из 29 тысяч 816 человек лиц еврейской национальности, выехавших из СССР, 912 человек, имеющих высшее образование, в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР, возместили затраты в сумме 4 миллиона 427 тысяч рублей. Это за 1972 год. За два месяца 1973 года уехало 3318 человек, из них 393 человека, имеющих образование, заплатили 1 миллион 561 тысячу 375 рублей. Вот то что стоят наши общие разговоры. Поэтому сионисты воют, Джексон на это опирается, а Киссинджер приходит к Добрынину и говорит, что мы понимаем, что это внутреннее дело, мы не можем вмешиваться, у нас тоже законы есть. В то же время он говорит: помогите как-нибудь, Никсон не может пробить законопроект, он работает среди сенаторов. Зачем нам нужен этот миллион?

АНДРОПОВ : Я получил это указание через т. Суслова в ноябре, где было сказано, что это в разовом порядке. В разовом порядке мы это и сделали, Леонид Ильич. Затем закон вступил в силу. Я ещё раз говорю, 10-11 процентов от числа отъезжающих платят.
Леонид Ильич, я хочу попросить Вас взвесить и другой вопрос. Вот сидит т. Громыко, он знает: англичане в своё время внесли в ЮНЕСКО предложение о предотвращении утечки мозгов. Мы сейчас выпускаем и стариков и детей, и взрослых. Едут врачи, инженеры и т. д. Начинают и от академиков поступать заявления. Я Вам представил список.

БРЕЖНЕВ : Юрий Владимирович и Николай Анисимович, никаких академиков, а из этих 39 тысяч заявок вы отберите 500 человек и отправьте их.

КОСЫГИН : Если едут у вас академики, я не слышал, чтобы какие-то академики уезжали. Оттого, что он заплатил 500 рублей, что он, не академиком стал, что ли?

БРЕЖНЕВ : Закон не надо отменять. Мы условились не менять закона. Но на данном этапе, когда сионисты разожгли кампанию вокруг поправки Джексона и вокруг Законопроекта о представлении нам режима, надо отпускать. Дело не в режиме, им надо вообще поссорить Советский Союз с Америкой. Есть группа республиканцев, которая поставила целью сорвать улучшение отношений Советского Союза с США. Никсон - за, администрация - за, а многие сенаторы против только из-за того, что у нас с евреев взимают плату.

КОСЫГИН : А кого мы не хотим выпускать, мы не должны выпускать.

АНДРОПОВ : Вот недавно поступил на имя Леонида Ильича документ.

БРЕЖНЕВ : Я прочёл твою записку т. Марше. Я с тобой согласен.

АНДРОПОВ : С понедельника едут не 600 человек, а полторы тысячи.

БРЕЖНЕВ : Отпусти 500 второстепенных лиц, а не академиков. Пусть они говорят, что с них ничего не взяли. Возьмите пару инженеров с высшим образованием, не имеющих никакого отношения к секретам, например из пищевой промышленности, пусть едут. Но не с оборонной промышленности. Пускай и инженеры едут бесплатно. Это временный тактический манёвр.

ЩЁЛОКОВ : Леонид Ильич, так мы поступаем с понедельника, отобрали людей с высшим образованием, которых можно отпустить...
Леонид Ильич, я ещё хотел сказать, что, может быть, в связи с тем, что опубликованы данные о желающих возвратиться, использовать их здесь для пропаганды по телевидению, в печати и т. д.

АНДРОПОВ : Было такое поручение, вчера мы получили телеграмму, 10 семей мы возвращаем.

КОСЫГИН : Наш народ очень плохо реагирует на возвращение. Говорят, раз уехали, то их обратно не принимать.

БРЕЖНЕВ : Найти другие средства информации, не показывать людям, это вызывает негативную реакцию. Можно сообщить доверительно Никсону, что бегут из Израиля. На заграницу можно вещать. Ни у кого сомнений нет, товарищи?..
Я задал себе вопрос: существует издавна у нас еврейский журнал, который издаётся в Москве.

КОСЫГИН : На русском языке?

БРЕЖНЕВ : Нет, на еврейском. Редактор еврей Арон Вергелис, язык еврейский. Я узнал это из информации, что этот редактор ездил в Америку, он честно написал, как его обрабатывали, как его повёз на дачу один старый друг. А когда приехал, увидел там шабаш еврейский. Ах, Арон приехал. А этот Арон взял да и выдал все в нашу пользу и написал записку. Я впервые узнал, что есть такой журнал. Я тогда задал вопрос: есть у нас сколько-то цыган, но разве больше, чем евреев? Или у нас есть закон, преследующий евреев? А почему бы не дать им маленький театрик на 500 мест, эстрадный еврейский, который работает под нашей цензурой, и репертуар под нашим надзором. Пусть тётя Соня поёт там еврейские свадебные песни. Я не предлагаю этого, я просто говорю. А что если открыть школу? Наши дети даже в Англии учатся. Сын Мжаванадзе воспитывается в Англии. Моя внучка окончила так называемую английскую школу. Язык как язык, а остальное всё по общей программе. Я так рассуждаю: открыли в Москве одну школу, называется еврейская. Программа вся та же, как и в других школах. Но в ней национальный язык, еврейский, преподаётся. Что от этого изменится? А ведь их всё-таки три с половиной миллиона, в то время как цыган, может быть, 150 тысяч.
Я эту дерзкую мысль задал сам себе. Но так как я всегда полон откровения, то я думаю: никто ни разу не предложил, а что если разрешить еврейскую еженедельную газету? У нас раз в неделю маленькие газеты выходят в Биробиджане.. Не все её прочтут на еврейском. Прочтёт еврей, старый Абрамович прочтет, а там - то, что ТАСС передаёт.
У нас вся политика по еврейскому вопросу основывается на одном Дымшице, вот видите, у нас т. Дымшиц зам.пред. Совмина, так что зря говорите, что евреев притесняем. А может быть, нам немножко мозгами пошевелить?
Я это говорю свободно потому, что я ещё не поднял руки за то, что говорю. Я просто пока - руки по швам и рассуждаю, вот в чём дело.

КОСЫГИН : Конечно, надо подумать, потому что мы сами себе придумываем еврейский вопрос.

БРЕЖНЕВ : Сионизм нас глупит, а мы деньги берём со старухи, которая получила образование. Раз у неё высшее образование - плати деньги Щёлокову. Он тебе даст бумажку, тогда ты поедешь в Израиль. Вот такова политика. Я, конечно, не забываю при этом, что отпускать не только академиков, но и специалистов среднего звена не следует, не хочу ссориться с арабами. Мы просим вас в этом месяце отпустить одну партию 100 чел., затем вторую - 100 чел., третью - 100 чел. и не брать с них налогов, включить несколько второстепенных специалистов - вот о чём идёт речь.
Вы извините, что я так темпераментно говорю. Но я говорю потому, что Политбюро было такого мнения, а практических решений нет. Товарищи понимают это в принципе?

ВСЕ : правильно.

БРЕЖНЕВ : У нас не один ум, а 25 умов. А там один придумал и решил. Как поступают капиталисты? Если ты поступаешь в колледж, получаешь образование за пять лет или за четыре, оно стоит 40 тысяч долларов. Раз ты получаешь высшее образование, то обязан 40 тысяч долларов вернуть. После этого ты имеешь право свободной поездки в любую страну мира. Таково положение в Израиле. У нас сейчас поступают так: если гражданин кончил, например, пищевой институт, проработал 40 лет, а ему уже 60 лет. И вдруг вспомнили, что он 40 лет назад кончил институт, теперь же он в Израиль хочет ехать. Ему говорят: плати 5800 рублей, тогда поедешь. Но ведь это совсем разные вещи. Так что одно дело дать стипендию человеку, и он должен её отработать, а другое - плата за полученное образование.

КОСЫГИН : Давайте примем предложения.

БРЕЖНЕВ : Не надо давать письменных указаний, надо вызвать работников и сказать им. Причём это не каждый может понять, могут разболтать, что это такие тактические шаги. Хорошо, кончили с этим. Скажу об одном случае. Как-то приехал ко мне Антон Гаевой в Днепропетровск. Было воскресенье. Я говорю: знаешь что, Антон, давай сходим куда-нибудь. В это время открывалась филармония, как раз 200 метров от нашего дома. Я говорю ему: в филармонию какая-то певичка Соня приехала. Я даже не понял, что фамилия у неё еврейская. На концерте оказалось 100 процентов евреев. Только Антон Гаевой и я с супругами оказались среди них. А эта Соня пела еврейские старинные и свадебные песни. Только песенку споёт, а зал кричит: браво, Соня! Если открыть еврейский театр, то он будет бездотационный и будет приносить прибыль в бюджет.

КОСЫГИН : Тогда я запишу в доход.

БРЕЖНЕВ : Ты можешь запланировать миллион, они тебе дадут миллион, хотя они его и не заработают. Вы извините, товарищи, это шутка.

Из дневников Анатолия Черняева - заместителя заведующего Международного отдела ЦК КПСС (1970-1986 гг.), помощника Генерального секретаря ЦК КПСС и помощника президента СССР Михаила Горбачёва (1986-1991 гг.). См. предисловие .

«ПРОХОДИМЕЦ» - В СМЫСЛЕ ПИШУЩИЙ НА ПРОХОДИМОСТЬ В ПЕЧАТЬ

1 июля 1972 г. Соколов (консультант из моей группы в Международном отделе) - со своими наивно-жалкими заботами и бегатней вокруг подготовки докторской защиты изображает и Иноземцева как препятствие. Со слов Хавинсона - будто против Соколова интригует жена Иноземцева. А скорее всего она просто против его концепции западной интеграции и вообще оценок современного капитализма: ведь Игорь в общем консерватор, «проходимец» (в смысле пишущий на проходимость в печать, для защиты диссертации). Я с этим остро столкнулся ещё при подготовке материалов к XXIVсъезду. А Максимова (жена Иноземцева) думает смело. Её разработки по Общему рынку (для ЦК) повлияли на изменение нашей позиции, на то, что уже указано готовить в смысле установления контактов с ЕЭС, и на речь Брежнева на XV съезде профсоюзов.

ГОРБАЧЁВ НЕОЖИДАННО ДЛЯ ВСЕХ НАЗВАЛ ШЕВАРДНАДЗЕ

1 июля 1985 г. Был на Пленуме, который продолжался полчаса. Горбачёв, не выходя на трибуну, в своей свободной манере начал говорить: завтра сессия Верховного Совета, нам надо обсудить её вопросы, в том числе организационные. Первый – о председателе президиума Верховного Совета. Вы знаете, что с 1977 года этот пост совмещался с постом Генерального секретаря ЦК. Тогда это может было оправдано. Теперь времена другие, другие задачи и другая ответственность у разных органов. Генеральный секретарь должен сосредоточиться на роли и деятельности партии.

И без всякого перехода предложил в качестве кандидата на пост председателя Верховного Совета Громыко. Охарактеризовал его очень сдержанно, не отплатил за громыкинскую речь на мартовском Пленуме, ещё раз показав, что «личностный» аспект для него не имеет значения. Сказал только, что Андрей Андреевич давно в партии, всегда последовательно проводил её линию, привержен принципу коллективного руководства... И всё! Ни об его уме, ни об его знаниях и способностях.

Перешёл к задачам Верховного Совета и вообще Советов, сказал о необходимости поднять роль постоянных комиссий ВС, наделив тут же их правом не только обсуждать работу министерств, но и оценивать работу министров, даже выносить суждение об их соответствии должности.

Сказал о прокуратуре, «работа, которой оставляет желать лучшего», о том, что она обязана охранять законность для всех и пресечь практику, когда министерства и ведомства не только комментируют законы, применительно к своим нуждам, но даже корректируют их.

Назвал кандидатуры на посты председателей комиссий и зампредов самого председателя, кстати ни словом не обмолвившись о его (Громыко) роли во внешней политике. На это все обратили внимание.

Затем - о министре иностранных дел. Мы, говорит Горбачёв, обстоятельно обсудили этот вопрос на ПБ и предлагаем на этот пост товарища Шеварднадзе. Даже для нас, аппаратчиков, это был гром среди ясного неба.

А на Политбюро, о чём мне рассказал под страшным секретом Пономарёв, дело было так. Горбачёв неожиданно для всех назвал Шеварднадзе, откомментировал так: у нас выросли крупные дипломаты, достойные быть министрами, например, Корниенко, Червоненко, Добрынин. В этот момент встрял Громыко и назвал Воронцова. Но Генсек бросил на него косой взгляд и не отреагировал. Этот участок работы, продолжал он, должен быть непосредственно в руках партии и поэтому мы должны выдвинуть на этот пост товарища из руководства партии. Пономарёв добавил ещё по поводу Воронцова: М.С., мол, потому «не заметил» этой фамилии, что отдать МИД Воронцову, чуть ли не родственнику Громыко, значило бы оставить всё как было.

На заседании ПБ Горбачёв дал характеристику Шеварднадзе: он сумел справиться с труднейшей обстановкой в Грузии, ему присуще чувство нового, смелость и оригинальность подходов. Пленум, естественно, перевёл Шеварднадзе из кандидатов в члены ПБ.

Я считаю все это очень показательным, это означает конец громыкинской монополии и власти МИДовского аппарата над внешней политикой.

Кроме того, Романова вывели из ПБ и сняли с поста секретаря ЦК «согласно его заявлению, в связи с ухудшившимся здоровьем». Объяснений Горбачёв никаких не дал, и неизвестно, был ли какой-либо повод или просто решили избавиться от бездари и сволочи.

Зайкова, ленинградского секретаря обкома, избрали секретарём ЦК. Будет заниматься вместо Романова оборонной промышленностью. Назначили секретарём ЦК Ельцина, недавнего секретаря Свердловского обкома , оставив за ним пост в аппарате ЦК – зав. отделом строительства и капиталовложений.

ЛИГАЧЁВ ПОТРЕБОВАЛ, ЧТОБЫ ГОРБАЧЁВ УШЁЛ С ПОСТА ПРЕЗИДЕНТА И ЦЕЛИКОМ ПОСВЯТИЛ СЕБЯ ПАРТИИ

1 июля 1990 г. Горбачёв сидит на даче и правит последний раз свой последний доклад съезду партии. Иногда приезжает в Волынское-2, сидим там до двух, четырёх утра. Иногда перемещаемся в Ново-Огарёво. Последнее такое сидение там было в четверг. Обсасывали каждую фразу, то и дело возвращались к уже отредактированному. Мы – это Яковлев, Медведев, Фролов, Болдин, Шахназаров, Петраков, Биккенин и я, грешный. Больше всего хлопот доставлял экономический раздел. Горбачёв всё норовил показать успехи, манипулируя цифрами. Удалось убедить его свести успехи к минимуму.

Вечером в этот день он созвал в Ново-Огарёве Политбюро. Нас на заседание не пустили. Просидели они до 12 часов ночи. Перебирали кандидатуры на председателя КПСС (или Генсека) и на первого зама (новая должность). Почти все заявили, что они уходят из ПБ. Кандидатами в лидеры КПСС назывались Рыжков и... Фролов. Оба отказались – первый, чтобы это не выглядело его бегством из правительства. Что ж – благородно! Второй кокетничал: мол, я пока занялся бы в ПБ идеологией. Ванька скачет...

Называли ещё Бакатина. Лигачёв потребовал, чтобы Горбачёв ушёл с поста президента и целиком посвятил себя партии. Хитрый ход!

Горбачёв занял такую позицию: либо я безальтернативно иду на первое место – Генсеком, председателем, как угодно, либо я вообще отказываюсь от партийного поста. Иначе говоря, смысл соединения государственного и партийного постов для него только, когда речь идёт о нём самом, иначе, по его словам, - бессмыслица (с точки зрения перестройки).

На Пленуме ЦК в пятницу потребовали, чтобы Горбачёв выбрал один из постов. Он ответил так же, как и на ПБ. Мальков из Читы, явно с подачи Лигачёва, потребовал также вывесить портреты Полозкова.

Между тем, независимая пресса, в том числе «Коммунист», публикуют заявления своих сотрудников, что в РКП они не пойдут. За это Лацис (член редколлегии «Коммуниста») на собрании представителей делегации был исключён из двух комиссий Съезда, а горлопаны тут же потребовали его исключить и из партии.

Горбачёв на Пленуме выступил резко и жёстко. Заявил, что такого хамства, как было на российском съезде, он больше не потерпит. Настроен он (в нашем кругу) бодро, насмешливо, выглядит дико усталым. Это его стихия – сражаться. Тут он набирает силы.

Дело идёт, видимо, к превращению ЦК и Политбюро в посредственную команду, которая будет заниматься сугубо партийными делами. К власти М.С. их не допустит, наоборот, скорее всего будет укреплять президентский совет, как властную структуру, а не только консультативную. А генсекство ему нужно, чтобы не распоясались в конец и чтобы не превратили партию целиком во враждебную ему силу. Если же во главе партии (пусть даже в качестве второго лица) станет Лигачёв, образуются две партии, одна из них – на «Демплатформе».

Ново-Огарёво. На другой день после последнего в истории заседания Политбюро ЦК КПСС. Вытащили большой стол к берегу Москва-реки, поставили на краю обрыва. Официанты принесли коньяк и закуску. Кто–то стал развивать теорию 35 грамм. И вот думаю, человек, вокруг которого сейчас закрутился весь мир... и мы с ним за круглым столом за панибрата. Он иногда становится совсем свойский, особенно, когда начинает вспоминать Ставрополь или МГУ. А кто мы вокруг него? Кто я? Мне он тут отвалил комплимент, дней десять назад, при всех. Стиль, говорит, у тебя. Ни у Фролова, ни у Шаха, ни у Беккенина - нет такого стиля. Стиль Анатолия! Он меня чувствует лучше всех. И строже, чем мой собственный стиль, не любит он расплываться в объяснениях.

Я вставил в текст его доклада знаменитое: Hic Rhodas, hic salta! (Здесь Родос, здесь прыгай! Выражение удержалось в тексте до самого последнего, все шумели, требуя убрать, но Горбачёв держал её до последнего варианта.

См. предыдущую публикацию: … Одно за другим вскрываются дела (на уровне зам. министров) с взятками, кумовством, грабежом государственного имущества на миллионы рублей». Что было в Кремле 30 июня в 1973 и 1979 годах.

ЧЕРНЕНКО. За пределами повестки дня я хотел бы проинформировать вас о некоторых письмах, поступивших в мой адрес.

Как вы знаете, по одному из писем мы приняли решение. Это была просьба В. М. Молотова о восстановлении его в рядах КПСС. Я принимал Молотова, беседовал с ним. Он воспринял наше решение с большой радостью и чуть не прослезился. Молотов сказал, что это решение означает его второе рождение. Молотову сейчас 93 года, но выглядит он достаточно бодрым и говорит твердо. Он заявил, что Политбюро ЦК сохраняет и продолжает ту работу, которую настойчиво вела партия. Только, мол, плохо, что работаете вы, как и мы раньше, допоздна. Молотов рассказал о том, что он интересуется прессой, читает периодические журналы. Он заявил: ведете вы дело правильно, за это и получаете поддержку народа.

УСТИНОВ. Это важная оценка с его стороны.

ЧЕРНЕНКО. Молотов сказал, что он не понимает людей, которые в силу обиды становятся в оппозицию. Он заявил, что осознал свои ошибки и сделал необходимые выводы. После нашей беседы Виктор Васильевич Гришин в горкоме партии вручил Молотову В.М. партийный билет.

ТИХОНОВ. В целом мы правильно сделали, что восстановили его в партии.

ЧЕРНЕНКО. Но вслед за этим в ЦК КПСС поступили письма от Маленкова и Кагановича, а также письмо от Шелепина, в котором он заявляет о том, что он-де был последовательным борцом против Хрущева, и излагает ряд своих просьб. Разрешите мне зачитать письмо Кагановича. (Читает письмо). Письмо аналогичного содержания, с признанием своих ошибок прислал и Маленков.

ТИХОНОВ. Может быть, пока с этими письмами ничего не делать?

ЧЕРНЕНКО. Пока мы можем в связи с этими письмами ничего не делать, а договоримся вернуться к их рассмотрению после XXVII съезда нашей партии.

УСТИНОВ. А, на мой взгляд, Маленкова и Кагановича надо было бы восстановить в партии. Это все же были деятели, руководители. Скажу прямо, что если бы не Хрущев, то решение об исключении этих людей из партии принято не было бы. Вообще не было бы тех вопиющих безобразий, которые допустил Хрущев по отношению к Сталину. Сталин, что бы там ни говорилось, это наша история. Ни один враг не принес столько бед, сколько принес нам Хрущев своей политикой в отношении прошлого нашей партии и государства, а также и в отношении Сталина.

ГРОМЫКО. На мой взгляд, надо восстановить в партии эту двойку. Они входили в состав руководства партии и государства, долгие годы руководили определенными участками работы. Сомневаюсь, что это были люди недостойные. Для Хрущева главная задача заключалась в том, чтобы решить кадровые вопросы, а не выявить ошибки, допущенные отдельными людьми.

ТИХОНОВ. Может быть, к данному вопросу вернуться в конце года - начале будущего года?

ЧЕБРИКОВ. Я хотел бы сообщить, что западные радиостанции передают уже длительное время сообщение о восстановлении Молотова в партии. Причем они ссылаются на то, что до сих пор трудящиеся нашей страны и партия об этом ничего не знают. Может быть, нам следует поместить сообщение в Информационном бюллетене ЦК КПСС о восстановлении Молотова в партии?

Что касается вопроса о восстановлении в партии Маленкова и Кагановича, то я бы попросил дать нам некоторое время, чтобы подготовить справку о тех резолюциях, которые писали эти деятели на списках репрессированных. Ведь в случае восстановления их в партии можно ожидать немалый поток писем от реабилитированных в 50-х годах, которые, конечно, будут против восстановления их в партии, особенно Кагановича. Надо быть к этому готовыми. Я думаю, что такая справка должна быть в поле зрения Политбюро ЦК при принятии окончательного решения.

ТИХОНОВ. Да, если бы не Хрущев, они не были бы исключены из партии. Он нас, нашу политику запачкал и очернил в глазах всего мира.

ЧЕБРИКОВ. Кроме того, при Хрущеве ряд лиц был вообще незаконно реабилитирован. Дело в том, что они были наказаны вполне правильно. Возьмите, например, Солженицына.

ГОРБАЧЕВ. Я думаю, что можно было бы обойтись без публикации в Информационном бюллетене ЦК КПСС сообщения о восстановлении Молотова в партии. Отдел организационно-партийной работы мог бы в оперативном порядке сообщить об этом в крайкомы и обкомы партии.

Что касается Маленкова и Кагановича, то я тоже выступил бы за их восстановление в партии. Причем время восстановления не нужно, видимо, связывать с предстоящим съездом партии.

РОМАНОВ. Да, люди эти уже пожилые, могут и умереть.

УСТИНОВ. В оценке деятельности Хрущева я, как говорится, стою насмерть. Он нам очень навредил. Подумайте только, что он сделал с нашей историей, со Сталиным.

ГРОМЫКО. По положительному образу Советского Союза в глазах внешнего мира он нанес непоправимый удар.

УСТИНОВ. Не секрет, что западники нас никогда не любили. Но Хрущев им дал в руки такие аргументы, такой материал, который нас опорочил на долгие годы.

ГРОМЫКО. Фактически благодаря этому и родился так называемый «еврокоммунизм».

ТИХОНОВ. А что он сделал с нашей экономикой? Мне самому довелось работать в совнархозе.

ГОРБАЧЕВ. А с партией, разделив ее на промышленные и сельские партийные организации!

УСТИНОВ. Мы всегда были против совнархозов. И такую же позицию, как вы помните, высказывали многие члены Политбюро ЦК.

В связи с 40-летием Победы над фашизмом я бы предложил обсудить и еще один вопрос, не переименовать ли снова Волгоград в Сталинград? Это хорошо бы восприняли миллионы людей. Но это, как говорится, информация для размышления.

ГОРБАЧЕВ. В этом предложении есть и положительные, и отрицательные моменты.

ТИХОНОВ. Недавно вышел очень хороший документальный фильм: «Маршал Жуков», в котором достаточно полно и хорошо показан Сталин.

ЧЕРНЕНКО. Я смотрел его. Это хороший фильм.

УСТИНОВ. Надо обязательно его посмотреть.

ЧЕРНЕНКО. Что касается письма Шелепина, то он, в конце концов, просит для себя обеспечения на уровне бывших членов Политбюро.

УСТИНОВ. На мой взгляд, с него вполне достаточно того, что он получил при уходе на пенсию. Зря он ставит такой вопрос.

ЧЕРНЕНКО. Я думаю, что по всем этим вопросам мы пока ограничимся обменом мнениями. Но как вы сами понимаете, к ним еще придется вернуться.

ТИХОНОВ. Желаем Вам, Константин Устинович, хорошего отдыха во время отпуска.

ЧЕРНЕНКО. Спасибо.

Сов. секретно.
Экз. единственный (Рабочая запись)

Председательствовал тов. ГОРБАЧЕВ М. С.

Присутствовали т.т. Громыко А. А., Лигачев Е. К., Никонов В. П., Слюньков Н. Н., Соломенцев М. С., Чебриков В. М., Шеварднадзе Э. А., Яковлев А. Н., Маслюков Ю. Д., Талызин Н. В., Язов Д. Т., Бакланов О. Д., Бирюкова А. П., Капитонов И. В.

1. О дополнительных мерах в связи с событиями в Азербайджанской и Армянской ССР.

Горбачев . Меры, которые мы предприняли, в том числе обращение, направленное прямо в Армению и в Азербайджан, сыграли свою роль. Люди откликнулись на обращение. Его после доработки направили туда ночью по шифрсвязи, а уже днем с ним начали работать.

В последний момент на улицах Еревана было не менее полумиллиона человек. Все было парализовано, все остановлено. Начали подтягиваться люди из ближайших сел. Шли колоннами.

Громыко . В последний момент – это сегодня?

Горбачев . Нет, перед обращением – это в пятницу. Такая масса людей. В Карабахе произошла стычка азербайджанцев с армянами, двое погибло. По Еревану пошли листовки: кончайте, армяне, митинговать, беритесь за оружие и давите турок. Был выстрел с дальнего расстояния из пистолета по штабу армии. Пуля попала в окно кабинета начальника штаба. Но она застряла между рамами, так как была на излете. Вот такие начали проявляться моменты. Мы знаем, что там есть экстремистские элементы.

Но я должен сказать, что даже тогда, когда на улицах Еревана было полмиллиона людей, дисциплина у армян была высокой, ничего антисоветского не было. Кроме отдельных групп, которые выходили и митинговали (я позже скажу, о чем они говорили), – тем не менее вся масса шла под знаменами нашими, с портретами членов Политбюро. Только экстремисты подбрасывали лозунг самоопределения. Но во всех выступлениях дело не доходило ни до антисоветизма, ни до враждебных выходок и т. д.

Так держалась вся эта масса. Но из этого вытекает и то, что все это было хорошо, товарищи, подготовлено. Так просто все это не организуешь: и смены шли, и питание подвозилось, и друг друга меняли. Мне Власов обо всем этом рассказывал. Они это изучали.

Во всех выступлениях была тема Карабаха, его присоединения к Армении. Говорилось, что этот вопрос при Сталине был решен неправильно, что это решение было навязано народу в известных условиях, что оно неправильно и что этот вопрос надо решить сейчас, в рамках демократизма и перестройки.

Мне Власов дал пленку, на которой события этих трех дней сняты скрытой камерой. Я просмотрел все выступления, всю эту массу видел. Перспективу покажут – миллион голов стоят голова к голове, насколько камера берет. Среди них – молодежь, старики. Выступали знатные люди – народные артисты, художники, в общем крупные величины. Все концентрировалось вокруг положения в Нагорном Карабахе. Говорилось о неуважительном отношении к армянской культуре, о том, что армяне, армянская автономия бесправны, без связей с родиной и т. д. Все напряжение было на армянском крыле. Потому что решением, которое мы приняли на Политбюро, мы держали Азербайджан, откровенно говоря. Если бы мы не приняли этого решения, то было бы то, о чем я вам скажу потом.

Когда я беседовал здесь, в ЦК, с Капутикян и Балаяном, то я им сказал, что мы всю историю вопроса знаем, что это трудная история. Причины ее, корни – за рубежом, за нашими пределами. То, что история, судьба разметала армянский народ, – это все мы знаем и понимаем. Собственно я вижу две причины: с одной стороны, многие упущения, в самом Карабахе и плюс эмоциональное начало, которое сидит в народе. Все, что исторически произошло с этим народом, оно сидит, и поэтому все то, что его задевает, вызывает такую реакцию.

А за что уцепиться, там было и есть. Оказывается, секретарь Степанакертского обкома за 14 лет ни разу не был в Армении, хотя Нагорный Карабах – это ведь армянская автономия. Ну и многое другое начинают перечислять. Даже дороги, ведущие в Армению, забросили. Культурная связь была нарушена. Это сознательно делалось. Передачи турецкого телевидения принимаются в Нагорном Карабахе, армянского – нет. А это все ведь задевает чувства людей.

Я Виктора Михайловича спрашиваю: что ты там сделал с пограничной полосой? Он мне сказал, что в Нахичевани, где проходит граница, у пограничников есть своя полоса, где расположены заставы и т.д. А всю глубину пограничной зоны определяют местные органы, в данном случае республиканские. И какое решение было ими принято? Вся Нахичевань была отнесена к пограничной зоне, свободный въезд туда был запрещен. А ведь там жертвы геноцида были захоронены, там находятся все могилы. Там было 90 памятников армянской культуры, из которых один остался. И все. Никого не пускают под тем предлогом, что это пограничная зона и дорога, которая ведет туда, как говорят, 70 лет не ремонтируется. Это же, знаете, как все воспринимается.

Короче, они накручивают эмоции здорово, но я скажу, что все это требует изучения, видимо, не зря они туда стучатся.

Эта информация, конечно, с одной стороны идет. Но называются вещи проверяемые. Еще накануне, в среду, я поручал Александру Николаевичу поговорить от моего имени с Капутикян и обратить ее внимание на то, что они должны проявить зрелость, сказать свое веское слово, остановить нежелательное развертывание событий. Он с ней разговаривал. Разговор был длинный, с плачем, с рыданиями у телефона. Но все-таки (она) пообещала это сделать, остановить неблагоприятный процесс, потом разбираться. Но в то же время обвиняла, что мы встали на сторону азербайджанцев, заявляла, что они не экстремисты, не подстрекатели.

Пока мы заседали в четверг, она села на самолет и прилетела в Ереван. Здесь они соединились с Балаяном – писателем, корреспондентом “Литературной газеты”. Личность националистическая, причем яро националистическая. Талантливая личность. 33 книги написал. Очень известный у них и немного разнузданный, самоуверенный и очень карьерный. Очень.

Еще в Москве Капутикян притащила с собой и его. Просила, чтобы я хоть на пять минут принял. Я подумал: что же уклоняться, тут надо использовать все. Я скажу то, что я думаю, а им после этого трудно будет – они будут связаны мной. Я вам уже говорил, что к письму я ночью пришел, вспоминал, как Ленин действовал, когда острое положение было, – или сам обращался, телеграммы слал и т.д. И встречался с самыми неприятными личностями. А она у них там почетный что ли председателе Комитета – Капутикян? Да.

Встретился. Я говорил – в Азербайджане напряженно. Вы понимаете, надо остановить это. Там тоже люди напряжены. А она мне говорит: а чего они напряжены? Вы приняли решение в их пользу. Я говорю: нет, я с Вами не соглашусь. Мы приняли решение в пользу Армении, Азербайджана и страны в целом. Беседа была очень трудная, эмоциональная, заряженная. Нам, говорила Капутикян, сказали, что Ваша подпись под обращением стоит, мы на Вас надеемся и т.д. Я тоже считаю, ответил я, что вы надеетесь на Политбюро, на меня, как Генерального секретаря, и поэтому я и поставил подпись.

Я вас уверяю, что схлынут события, все встанет на свое место и вы скажете “спасибо”, что вас остановили. Спасибо скажете, что Михаил Сергеевич подписал обращение. Против течения, которое у вас пошло, сейчас надо пойти, надо остановить его. Вопросы есть. Но если мы сейчас не остановимся, не учтем реальностей, то тогда начнется движение с той стороны. Кто тогда вообще ситуацию в руки возьмет. Надо сказать, что она была против, твердо заявляла, что территориальный вопрос надо разбирать сейчас. Ну почему, спрашивала она, вы комиссию не хотите создать. Для татар создали, а тут такой вопрос – две республики. Почему вы не хотите комиссии? Я говорю: послушайте, какая же нужна комиссия, если вы сидите у меня на приеме, если решением вопроса Политбюро и Правительство занимаются. Я говорю вам откровенно, чтобы вы знали, комиссию мы создали, но автономию татарскую восстанавливать не будем. Но вопросы, которые жизнь поставила, будем решать.

Балаян (у него мозги быстро работают, молодой такой, матерый) спрашивает: что нам сказать людям? Я ему ответил, что нужно сказать, что мы, ЦК, Правительство, никакой обиды на армянский народ не имеем, что ЦК будет в поле зрения держать вопросы, проблемы, возникшие и требующие решения в Нагорном Карабахе. Балаян сразу же на это говорит: ну, вот и комиссия, если будет Политбюро этим вопросом заниматься. Надо прямо сказать, что с самого начала было видно, почему они рвались сюда. Они себе авторитет зарабатывали. Им хотелось свое влияние укрепить. Откровенно говоря, и нам тоже нельзя было уклоняться от встречи с ними. Это крупные представители интеллигенции, к которым прислушивается народ.

Кстати, оба они коммунисты. Вот это армянское крыло надо было, откровенно говоря, удержать, успокоить, чтобы вся “армия” не пришла в движение. Как откликнулись они на обращение? Не совсем так, скажем, как требовалось: читали, выступали, по-разному было. Я когда слушал пленку, то обратил внимание: выступает один человек и говорит: “И вместо этого союзное радио и телевидение, чтобы показать действительно, что народ говорит, что его волнует, они нас подстрекателями обзывают…” и так далее.

Я, кстати, во время беседы с Капутикян сказал: в постановлении не назван армянский народ подстрекателем. Мы говорим, что часть армянского и азербайджанского народов в Нагорном Карабахе пошла за подстрекателями. Вот о ком идет речь. Это есть. Так что есть подстрекатели, а есть народ. Мы их не смешиваем и у нас не изменилось отношение к армянскому народу.

После того, как зачитали обращение, потом в этом огромном море людей стали образовываться кружки, пошло обсуждение. Потом начали песни петь, потом ура кричать. Некоторые расходились, другие приходили. Начали приходить к выводу, что” надо успокоиться после обращения. Что же дальше? Я так уловил их настроение, что мы правильно рассчитали время. У этого народа уже было такое состояние и впечатление, что их собралось до полумиллиона, а никто на это, вроде, не реагирует. Начальство, как говорят, слова доброго даже не скажет. И вот поступило это письмо. Оно свою роль сыграло. В субботу уже работали, даже в пятницу уже часть людей работала. В субботу все практически работали, большинство и вчера работало. Армянское радио передало, что трудящиеся берут обязательства отработать пропущенные дни и восстановить потерянное. Вот так пошло дело.

Но есть факты бегства из Армении азербайджанских семей. Правда, цифры противоречивые: Владимир Иванович докладывает, что уехало 55 человек, а Разумовский говорит, что 200. Что касается армян в Азербайджане, то 200 семей, опасающихся гонений, разместили в школе, да еще набирается около 500.

Разумов (зам. зав. Отделом организационно-партийной работы ЦК КПСС). Когда азербайджанец из Армении выезжает, то он не говорит, что бежит, а заявляет, что едет, якобы, в гости. Поэтому подсчет нужно вести по Азербайджану. Сюда он приезжает и прямо говорит, я уже в Армению не уеду.

Горбачев. Теперь об обстановке в самом Нагорном Карабахе. Там избрали нового первого секретаря обкома партии, он ведет там камерную работу, все перемалывает вокруг себя. Он, видимо, был авторитетом реальным и поэтому, когда возник этот вопрос и Егор Кузьмич мне об этом позвонил, я сказал, что в этой обстановке надо выдвигать тех людей, которые пользуются реальным авторитетом. Он член обкома, был заместителем председателя облисполкома, руководил агропромом. Когда Разумовский ему сказал: беритесь, мы поддержим, проблемы есть, надо их решать, то он в объятия не бросился, но согласился, ну если ЦК поддержит, потому что проблем накопилось действительно очень много. Избрали его – и сразу произошли изменения в обстановке. Но сложность остается. Из Армении звонят: вы что же, понимаете, там! Из-за вас всю Армению подняли!

Чебриков . Из колхозов в Степанакерт люди едут.

Горбачев . Сегодня Александр Владимирович мне рассказывал: шашлыки жарят в Степанакерте, костры там горят. В общем нарушения порядка нет, но с площади народ не уходит. С полтысячи или тысяча человек.

Власов (министр внутренних дел СССР) . Больше тысячи.

Горбачев . Больше тысячи. Вот так там и держатся, чтобы “костер не гас”. То есть тут явно прослеживаются действия по инструкции и связи из Армении.

Но теперь начали в Азербайджане реагировать. Во-первых, на то, что смерть там была. Это начало обрастать слухами. Азербайджанцы начали бегать, опасаясь расправы и заявляя, что житья не дают им в Армении. Вот это послужило толчком. Плюс Степанакерт не утихает. Началось движение в Азербайджане. Мне кажется, что оно тоже отрегулировано, скомпоновано. Особенно ярко это проявилось на Нахичевани. Там тоже собралась масса людей, но пришел секретарь, выступил – и через 30 минут все ушли.

Теперь Дмитрий Тимофеевич сообщил о докладе из Сумгаита одного из генералов. Военные застали такую картину: бесчинствуют молодчики, их рассосали, но они пошли небольшими группами бесчинствовать – палить автобусы, совершать убийства – уже имеется 14 смертей. Многие люди в госпиталях.

Чебриков. 110 раненых.

Горбачев. Тут свирепствуют уже бандитствующие элементы, среди них оказались рецидивисты, вся пена поднялась наверх, а сумгаитская милиция уже стоит и ничего не делает. Значит, эта акция задумана в ответ армянам, чтобы дать “острый ответ”.

В общем, если бы мы не приняли мер, то могла быть резня в любой момент.

Вчера вечером Виктор Михайлович мне позвонил и сообщил, что митинги сняли, что все кончилось. Но что получилось наделе? С митинга действительно разошлись, но объединились в небольшие группы по 10-15-20 человек, максимум 50-100, и пошли творить настоящий разгул, насиловать, совершать поджоги, выбрасывать мебель из домов армянских семей. Какие последние данные?

Власов. 14 убитых, в том числе 3 женщины, 3 азербайджанца, 6 армян, остальные устанавливаются, пострадал от телесных повреждений 71 человек, в том числе 48 армян. Сожжено 6 автомобилей, в 13 домах совершено 19 поджогов, пострадали Дом политического просвещения, автовокзал. Имели место 4 факта насилия. Пострадало 54 работника милиции, задержано 47 человек, в том числе 5 мародеров.

Горбачев. Из числа задержанных двое признались в том, что один убил пять, а другой трех человек. У мародеров изъяли золото, драгоценности.

Дмитрий Тимофеевич распорядился, и в Сумгаит быстро ввели курсантов военного училища и других военных. Он также помог перебросить туда самолетами 3 тысячи милицейских сил. Их ввели в действие, и к пяти часам они все закончили. Я сказал Разумовскому: это все правильно, но давайте делать то, что мы делали в Алма-Ате, – гражданских людей к наведению порядка подключать, особенно рабочий класс. Туда выехали Бобков и зам. т. Разумовского, чтобы вот эту работу организовать на месте.

Чебриков. Город раскачивает.

Горбачев. Да-да. Раскачивает, лихорадит. Теперь они, говорят, подальше, на периферии продолжают творить эти вещи. Поэтому ранее данные команды надо оставить в силе. Пусть МВД действует, если нужно что-то добавить – пусть добавит, но взять в руки надо ситуацию. Потому что, как видите, только одна ночь – и 14 смертей. Это дойдет до Армении, начнутся похороны. И реакция может оттуда пойти. Вот такая ситуация.

Власов. В Сумгаите 200 тысяч населения.

Горбачев. 200 тысяч. Причем средний возраст 22 или 24 года.

Власов. 25 лет.

Горбачев. 25 лет. Молодой город. Но всякого пришлого народа, говорят, там много.

Власов. У каждого пятого есть судимость.

Горбачев. Наверное, они строили, потом их освободили, и они там остались. Но, как говорится, опыт такого рода у них есть.

Короче говоря, сейчас надо Армению удержать, чтобы она не отреагировала. Мы считали, что в понедельник, направленные в Азербайджан и Армению наши товарищи, смогут возвратиться, и в четверг можно обменяться мнениями. Но я думаю, что сейчас им еще надо остаться там и продолжать работу в этом направлении, усиливать ее. Вот в Армении дело пошло в эту плоскость, но, наверное, не везде, особенно там, где границы, и там продолжается.

Сейчас народ и общественность надо включать. Необходима информация, а ее не добьешься – скрывают и те и другие. Все повязаны. Бездействуют, замешаны в этом товарищи из ЦК КП Азербайджана и КП Армении – и тот и другой товарищ. Все они знают.

Громыко. В общем работают не на полную мощность.

Горбачев. Нет. Работают на полную мощность, только в другую сторону. Заигрывают с этими настроениями, оказались у них в плену, им уже отступить трудно.

Пленум ЦК КП Армении поддержал обращение, но сделал приписку о создании комиссии. Они сейчас далеко зашли и заангажировались перед народом. Этот факт. Но нам тоже это надо понимать и дать возможность, как говорят, отступить, перестроить им свою позицию сейчас. Но сохранить ситуацию.

Я, собственно, для этого разговора вас собрал, чтобы все были в курсе дела. Думаю, что наши товарищи пусть работают, вовлекают в нее партийные и другие местные органы. Главное сейчас – народ надо включать сильнее в процесс нормализации обстановки, сейчас это делать, пока не расползлось, иначе много сил тогда будет нужно, чтобы это все остановить. Это первое – делать все надо там.

Второе. Наверное, придется, когда наши товарищи вернутся, специально заслушать этот вопрос. Это будет информация более полная. Она даст возможность нам выйти на какие-то конкретные поручения. Вообще ситуация вырисовывается, причины событий вроде бы и ясны, но они требуют конкретизации изучения. Нельзя все это оставить без внимания, потому что то, что происходит во взаимоотношениях с этими республиками – это ключ, который можно “ткнуть” ко многим вопросам. Такие трения есть везде, и если их не остановить (мы правильную здесь заняли позицию), то тогда междоусобица пойдет по всей стране. Поэтому позиция наша правильная. Ее надо подтвердить еще раз. У меня никаких сомнений в этом не возникает.

Третье. Смотрите, что получается: ни разу никто из руководителей республик друг у друга не был, кроме юбилеев, никто в соседнюю республику не ездит, не встречается, не обменивается. Как же можно при этом говорить о дружеских связях, об интернациональных. Это поразительно. Причем не только не поощряется, а вызывает подозрение, если кто-то из Азербайджана хочет съездить в Армению или, наоборот, из Армении в Азербайджан.

Владимир Иванович вчера беседовал с Вазгеном. Он обещал использовать весь свой авторитет для недопущения антисоветизма. К нему было много звонков из-за рубежа. По его словам, он всем дал такой ответ: не вмешивайтесь в эти дела, никакой антисоветчины не должно быть, только здесь, в рамках Советского Союза, армянский народ развивается. В то же время он сказал, что есть реальные проблемы, что события возникли не на пустом месте. При этом он сослался на один пример из своего опыта. Вот, говорит он, был я в Баку на приеме у Алиева. В Баку есть армянская церковь. В этом городе живет 200 с лишним тысяч армян. Вазген просил в церкви молебен отслужить, но вот уже 12 лет ждет приглашения, но так его и не получил. Нежелательная он фигура, не хотят, чтобы он там появлялся. А это все наслаивается на чувства, подогревает их.

Никаких, понимаете, контактов! И это происходит тогда, когда народ заговорил, когда ему дают микрофон. Пусть люди на уровне народном говорят: вот так мы работаем, представители десятков национальностей. Пусть за этим наблюдают все силы, прежде всего интеллигенция.

Но есть реальные факты, которые дают возможность этой интеллигенции за них цепляться. Поэтому уйти от их изучения нельзя. Но, я думаю, изучать их надо не какой-то комиссии, а Секретариату ЦК КПСС с участием представителей Президиума и других органов. Включить сюда авторитетных представителей русской культуры, чтобы они побывали в Армении, в Азербайджане. Это, знаете, действует умиротворяюще. И, видимо, все-таки там потребуется, с одной стороны, помощь в решении социально-экономических вопросов. С другой стороны – надо их вместе “посадить здесь, в ЦК, да и там место есть. Они друг к другу пусть поездят. Нужно выработать формы и развивать связи культурные, человеческие между народами. И вообще мы уже говорили о том, что у нас поездки осуществляются только на юбилеи, живых же связей между республиками не хватает. Это уже более глубокий вопрос.

У нас вчера в разговоре с Егором Кузьмичом возник вопрос: может быть, нам, товарищи, не ожидая партийной конференции, провести совещание по вопросу о задачах в области национальной политики в современных условиях.

Язов. Георгий Петрович просит ввести вечером в Сумгаите комендантский час. Это значит, что надо ввести войска и какую-то часть, вооружить ее, но не для того, чтобы стрелять. А раз комендантский час, значит, надо все сделать.

Горбачев. А нужен комендантский час?

Язов. Я считаю, что нужен.

Горбачев. Оружие наготове иметь, но не стрелять. А то начнут подстреливать этих блуждающих.

Язов. Дадим оружие без патронов, потом будет бронетранспортер с патронами изолированно. Это сделаем, организуем.

Горбачев. Патроны отдельно.

Язов. Если разрешите, тогда я даю такое указание.

Члены Политбюро. Согласны.

Горбачев. Я думаю, что это необходимо сделать, чтобы не допустить бесчинств.

Впереди конференция. Материалов к конференции подходит ко мне все больше и больше. Этот вопрос, конечно, требует более глубокого изучения, вернемся даже и к тому прошлому опыту, когда все это зарождалось. Тогда, оказывается, было много интересных вещей. Даже были сельсоветы интернациональные.

Яковлев. Национальные сельсоветы, районы. Потом они отпали. Стучатся и другие вопросы – татары, немцы и др.

Горбачев. Да, в национальных сельсоветах какая национальность концентрировалась. А уж районов было 5200 национальных, кажется. То есть более гибкая была система, которая улавливала все разнообразие с тем, чтобы давать возможности консолидации культурному общению. Очень гибкая.

Конечно, все эти вопросы стучатся. Давно обращаются татары, немцы. Я попросил Егора Кузьмича собрать досье по этим вопросам. Мы к немцам не раз уже возвращались, и решение Политбюро у нас есть по этому вопросу невыполненное, и различные записки и так далее. Вопрос, я вам скажу, интересный. Беседовал я с Поповым – алтайским секретарем крайкома накануне этого Пленума. Зашел разговор о Кулунде. Я говорю: слушай, может, там все созрели условия для того, чтобы там автономию немецкую создать. А зачем она нужна, говорит он, с ходу прямо не думая и не размышляя. Я говорю: ну подожди, ты же их хвалишь, хорошие люди. А он мне: ну и пусть работают, что им мешает. Но у них же есть свои какие-то проблемы, говорю я ему, ведь это Кулунда, там же никто жить не хочет. Вот так, не задумываясь и сказал мне: зачем это нужно?

Соломенцев. У них немцы не с Волги.

Чебриков. Они из этих краев никуда не поедут, живут они там прекрасно.

Лигачев. Немцы начали переселяться при Екатерине П. На протяжении ста лет они пользовались правом не призываться в армию. Потом при Александре II это дело поломали. Всего переселилось 400 тысяч.

Горбачев. В Кулунде они живут хорошо. Я посмотрел: и улицы такие ухоженные. У каждого домика палисадничек. Все прекрасно. И урожаи у них есть.

Надо бы выстроить эти все вопросы. Но сейчас надо прежде всего завершить эту ситуацию в Армении.

Секретариату запишем поручение: начать изучение причин, которые привели к этим событиям. Спокойно разобраться надо, не столько обличить, сколько разобраться, причем с их участием, с участием нашей интеллигенции. Надо представительную комиссию создать: ученые, интеллигенция, не только партработники. Партработники многие заряжены на то, чтобы факты набрать: положительные и отрицательные. Тут надо сделать более демократичную комиссию, во главе человека поставить, и пусть поездят, поговорят.

Громыко. Тогда, наверное, не комиссию, а делегацию, чтобы не путали с той комиссией, которую навязывают.

Горбачев. Да. Секретариат пусть найдет подходящие формы – он и материалы запросит, и статистику запросит, и организует поездки и обмен, и люди поедут. Уже сама подготовка должна содействовать сближению. Мы должны тоже осваивать другие методы работы, особенно необходимые в этом тонком вопросе.

Когда они начинают там – я допущу грубое слово “собачиться” друг с другом, их надо останавливать, убеждать думать о главном, о том, что они – соседи, о том, что они века живут вместе.

Когда вникнешь в какую-то идею, то улавливаешь все тонкости. Один азербайджанский композитор говорит: моя Шуша. Он родился там в Карабахе, и говорит, что это центр восточного искусства и т.д., это их общая колыбель. Как ты его от нее оторвешь? А Армения говорит одно – “наш”. Не разорвешь это, веками шло все вместе.

Армянская автономия в Азербайджане – диалектика тоже есть в этом, но надо, чтобы она действительно была автономией и пользовалась всеми возможностями. Вот тут где-то надо искать решение. Но без нашей помощи осмыслить это надо, иначе они заводятся. Это – первое, что надо делать с завершением ситуации.

Второе. Вчера у нас возник разговор. Может быть, не ожидая партийной конференции и Пленума по национальным вопросам (а он у нас раньше конца этого года не может быть, поскольку осенью будет Пленум по аграрным вопросам), когда утихнут эти страсти, собрать совещание и провести рабочий разговор. Собрать на него первых секретарей, председателей Президиумов Верховных Советов, председателей облисполкомов. При этом не закрываться в бюрократические рамки, как говорится, пригласить представителей интеллигенции, чтобы разговор был доверительный, в семье нашей. Где еще, как не в ЦК, можно это все сказать.

Громыко. Общесоюзное совещание.

Горбачев. Да, общесоюзное совещание в ЦК, но с участием представителей руководящих органов и с участием крупной интеллигенции наших республик, чтобы они выступили тоже: и писатели, и ученые. Надо, чтобы это совещание не было бюрократическим. Для этого, конечно, месяц, как минимум, потребуется, не меньше, но если мы об этом договоримся. Наверное, нам не обойтись, товарищи, без такого разговора. Кстати, в ходе этой работы будут накапливаться и вопросы по проблематике Пленума. Будет понятнее, в чем они состоят. Сделать это целесообразно во второй половине апреля. Что касается сроков проведения Пленума, то не следует выходить за пределы 1988 года.

По моему поручению помощники уже дали заказ по этому вопросу академику Бромлею. Он у нас занимается вопросами изучения этнических и других связанных с этим проблем. Он мне сказал с ходу, что этими проблемами, видимо, никто не занимается, откровенно говоря. Мы у себя подотдел только создали. Это требует все обдумывания. Решит Пленум. Совещание что-то подскажет. Это огромнейший, государственный важности вопрос. Когда я почитал по этому вопросу бумагу, то увидел, сколько в этой области накопилось проблем.

Конечно, Пленум будет непростым. У нас есть что на этот Пленум принести. Завоевания у нас в национальной сфере колоссальные. Они перевешивают все. Это база, на которой можно снять острые вопросы, используя наш этап перестройки, демократизации.

Видимо, так следует построить нашу работу. Сейчас завершить вот эти события в Азербайджане и Армении. Заняться их причинами и т.д. Рассмотреть их. Если придется принять какое-то решение по Карабаху в центре, то сделать это после того, как сама республика обратится с просьбой к нам по социально-экономическим проблемам.

На апрель готовить совещание. В общем, энергично браться за дело, чтобы этот вопрос у нас не выскользнул из рук.

Громыко. Я думаю. Вы абсолютно правильно сказали. Помните, Вы зачитывали здесь. Замечания вроде попутно, мимоходом сделанные Лениным. Он считал, что все-таки там есть вопросы. Он сказал: хорошо бы остановить это. Не сказал, что вот эти правы, а эти не правы. Видимо, не до этого ему было тогда. Поэтому есть какие-то вопросы.

Горбачев. Мы с вами теперь знаем, что в то время ввиду болезни Ленин уже вообще отошел от дел. Но сейчас нам надо исходить из нынешних реальностей.

Громыко. Мне кажется правильной эта идея, глубже разобраться в причинах событий, группы направить, делегации и вести дело в том направлении, о котором Вы сказали. Не должно быть негативного, сплошного отношения: только жми и все. Руководство этих республик не на высоте оказалось. Какова степень его причастности к этому? Солидная степень причастности.

Горбачев. Кстати, Егор Кузьмич Лигачев и Яковлев Александр Николаевич знают, что когда я беседовал с Капутикян и Балаяном, то возник этот вопрос.

Михаил Сергеевич, заявили они, до нас доходят слухи, что хотят освободить Демирчяна. Я ответил: это слухи, которые я не могу подтвердить. Балаян сразу включился в разговор и сказал: если осуществить это сейчас, сразу после этих событий, то мы сделаем из него героя-мученика. А этого нельзя допустить. Причем они оба критически к нему настроены. Говорят, что было время, когда он работал и многое сделал. Но о последнем времени этого нельзя сказать. Я заявил, что мы сейчас снимать его не собираемся. Когда я это сказал, то Балаян тут же ответил: но затягивать решение этого вопроса тоже не надо. Очень часто фамилия Алиева склоняется в этих ситуациях, повторяется сделанное им в Карабахе заявление, что Карабах был и всегда будет азербайджанским.

Мы своим решением тоже подтверждаем это, но не в такой дурацкой упаковке, понимаете, провокационной.

Громыко. Как руководство могло допустить такое положение?

Горбачев. Егор Кузьмич, надо сформировать бригаду, людей послать. Потом встретиться с ними, поговорить, но к этому времени проанализировать этот вопрос, дав такое поручение. Говорят, что и к нам сюда приходило много писем и обращений. Где они потонули? Говорят, что на них никто не реагирует, тогда надо выходить на улицу и добиваться, чтобы реагировали.

Лигачев. Я читал немало писем, связанных с Демирчяном. Неважные складываются впечатления.

Горбачев. А вот на эту тему?

Лигачев. А на эту тему я не читал. Мы договорились по Демирчяну, предрешили фактически…

Горбачев. Надо изучить это за последние годы. Сейчас ясно, когда уже события пошли, а вот что до этого было?

Лигачев. По Азербайджану и Армении, да?

Горбачев. Да. Примерно года за два, за три, давай, за три. После апреля.

Лигачев. По Нагарному Карабаху?

Горбачев. По Нагорному Карабаху. И надо спросить и в Президиуме, и в Правительстве, везде проверить. Виктор Михайлович, Вы у себя тоже посмотрите. Потому что армяне жалуются, говорят, что на их обращения не реагирует никто. Но так это или нет, я не знаю, потому что до меня не доходило, я не читал.

Лигачев. Я тоже не читал.

Горбачев. Не читал? Или нам не докладывают.

Лигачев. Хотя я часто читаю обзоры. По Демирчяну много было писем.

Горбачев. По Демирчяну – да.

Егор Кузьмич, тогда, может быть, так мы распределим труд. Изучение всего этого вопроса придется тебе на себя взять, влезть во все причины. Я тоже готов поучаствовать, когда определим, кого туда послать, кого поставить во главе. Но надо подобрать людей мыслящих, солидных людей.

Александр Николаевич, тебе поручим подготовку материалов к этому совещанию, и Разумовскому, Лукьянову.

Давайте тогда займемся этим.

Язов. Но, Михаил Сергеевич, в Сумгаите надо вводить, если хотите, может, не то слово – военное положение.

Горбачев. Комендантский час.

Язов. Надо твердо провести эту линию, Михаил Сергеевич, пока дальше не пошло. Надо ввести войска туда и наводить порядок. Это изолированно все-таки, это не Армения, где миллионы людей. Кстати говоря, это отрезвляюще подействует на других, наверняка.

Горбачев. Александр Владимирович и Дмитрий Тимофеевич, вы имейте в виду возможную ситуацию в Баку и в Ленинакане, и в этом городе, где – армянский район…

Власов. Кировабад.

Горбачев. Кировабад.

Власов. Стекла побили немного и все.

Горбачев. Нужно учитывать, что еще не знают о том, что произошло в Сумгаите, а доходит это так, как снежный ком нарастает.

Шеварнадзе. Это как сообщающийся сосуд. Если в Армении узнают о жертвах, то это может вызвать осложнения там.

Яковлев. Поскорее надо сообщить, что в связи с происшедшим в Сумгаите заведены уголовные дела, преступники арестованы. Это нужно, чтобы охладить страсти. В самом Сумгаите городская газета должна твердо и быстро это сказать.

Горбачев. Главное, надо сейчас немедленно включить в борьбу с нарушителями общественного порядка рабочий класс, людей, дружинников. Это, я вам скажу, останавливает всякое хулиганье и экстремистов. Как в Алма-Ате. Это очень важно. Военные вызывают обозление.

Соломенцев. Реакция другая, когда, Михаил Сергеевич, стоит ряд военных, а тут ряд-два – рабочего класса, знаете, совсем другая обстановка. В Алма-Ате экстремистов и хулиганов сдержали рабочие отряды. В ночь, когда я по Вашему поручению прилетел в Алма-Ату, мы собрали в три часа ночи республиканский актив, а к пяти часам утра сформировали рабочие отряды, и они сдержали этих националистов.

Горбачев. Об этом я вчера говорил вечером, когда решали эти вопросы о военных, после звонка Виктора Михайловича. Потом я т. Разумовского вызывал два раза и еще раз его внимание обратил: надо народ поднимать, народ. Тем более, видите, что получается? Милиция стоит, а эти нарушители общественного порядка – за ее спиной. Надо, чтобы народ понял, куда поворачивается дело.

Разумов. В Алма-Ате все решил рабочий класс, там была другая обстановка, толпу сдержали отряды рабочих, в основном, русских.

Горбачев. Все, что мы делаем по войскам, по МВД – не снимать. В Кировабаде только парашютисты показались – и все ушли. А потом парашютисты, как правило, русские тоже.

Язов. Надо комбинировать эти источники и ввести хотя бы один парашютный или десантный батальон, а также батальон милиции в Степанакерт, чтобы не было там этих сборищ. Эти 500 человек, которые находятся на площади, являются генератором, который подогревает настроения.

Горбачев . У меня просьба такая: с Разумовским, Багировым и Погосяном поговорить. Надо знать их мнение.

Вчера у Виктора Михайловича было такое мнение, и у Разумовского. Тут все должно быть сделано правильно: и не потерять времени, и не получить обратный результат. Погосян попросил уехать оттуда Разумовского. Я чувствую, что импульсы идут из Армении, направленные на то, чтобы в Степанакерте “тлело”. Можно ведь поговорить с Погосяном и прямо спросить: вы сами можете покончить со всем этим или вам надо помочь?

Чебриков. Из Еревана ставится задача провести в Степанакерте пленум. Ссылка такая: в Ереване прошел пленум, а в Степанакерте не было пленума. Отсюда идея – пока в Степанакерте не пройдет пленум, не расходиться. Поэтому они еще будут 10 дней, 15 дней стоять. Нужно сделать так, чтобы в Степанакерте на площади не было этих людей. Все организовано. Из колхозов привозят продукты, в столовых готовится пища для находящихся на площади. Эти люди имеют место ночлега и все время меняются.

Горбачев. Виктор Михайлович, все-таки, когда люди не нарушают общественный порядок, надо работать с ними политически, а не разгонять их войсками.

Чебриков. Не разгонять, а сделать там небольшое дежурное оцепление.

Горбачев. Если люди ведут себя спокойно, надо работать до конца политически. Что же мы будем вводить войска.

Яковлев. А вот в Сумгаит войска ввести надо. Там нужно показать “руку власти”.

Горбачев. Если не разойдутся, все равно надо работать, но не разгонять. Если люди ведут себя спокойно и не допускают хулиганских проявлений, то войсками их не разгонять. Здесь надо оцепление. Чтобы не было сборищ.

Язов. Шофера приходят на работу, но на маршрут не выезжают, а вот из населенных пунктов продукты в город подвозят. Не нужно пускать их в Степанакерт.

Разумов. Школы не работают. Дежурства на площади у них организованы.

Горбачев. Значит, пусть Разумовский остается в Баку, а Демичев выедет туда, займется вот этим прежде всего. Но, товарищи, если народ себя ведет выдержанно и спокойно, то не нужно начинать мять их военными. Это не годится. Давайте мы за правило это возьмем.

В Армении, когда обозначили войска и когда увидели это они, это их остепенило. Они понимают, что власть есть власть. Но вместе с тем то, что никто их пальцем не тронул, они тоже оценили.

Язов. Академик Амбарцумян, Михаил Сергеевич, позвонил Кочеткову и говорит: ты зачем сюда приехал? Он ответил, ну, как почему, это же Закавказский округ. Тогда Амбарцумян задал вопрос: а ты какие указания получил?

Горбачев . Вот-вот.

Язов. Имеют место попытки распространять листовки среди солдат.

Горбачев. Если начнется то, что было в Сумгаите, действовать надо решительно и до конца.

Лигачев. Михаил Сергеевич, ведь там же каждый пятый судимый, значит, там есть сотня, две или три сотни отпетых людей, их немедленно надо выселить из Сумгаита…

Горбачев. Правильно. Задержать. Расскажи, Дмитрий Тимофеевич, как убивают.

Язов. Двум женщинам груди вырезали, одной голову отрезали, а с девочки кожу сняли. Вот такая дикость. Некоторые курсанты в обморок падали после того, как увидели это…

Чебриков. Мебель всю пережгли в армянских квартирах.

Горбачев. Бандюги, мародеры. У многих ценности оказались, при аресте у некоторых изъяты драгоценности.

Лигачев. Срочно надо провести над ними судебный процесс. Не тянуть расследование, как это иногда бывает неделями, месяцами, а то и годами. Тут действовать очень решительно надо.

Горбачев. Даже в какой-то мере, вообще говоря, упустили время немного.

Лигачев. Я вспоминаю далекие, правда, времена, когда были события в Новочеркасске. Ввели туда дивизию. Я там был вместе с Владимиром Ильичом Степановым. Там и секретари ЦК были. Я тогда зам. завом был. Подействовало колоссально. Все, буквально, в миг закончилось. Когда власть беспомощная, не способна навести порядок и защитить людей, – это действует отрицательно, людей надо было защитить. Чего же мы можем тут делать? Я уверен, что и рабочих захватит этот шум. Да еще рассказать то, что сообщил Дмитрий Тимофеевич, то тем более. Надо решить в этом смысле.

Горбачев. Все надо задействовать и взять в руки этот город. Что касается отбывших наказание, то они, наверное, на учете у вас там эти “особо отпетые”.

Громыко. Надо их задержать.

Язов. Михаил Сергеевич, преступники были задержаны. В течение дня из 20 задержанных 16 отпустили, осталось только 4 человека. Уже после того, как ввели военных, тогда уже задержали особо опасных преступников.

Горбачев. Александр Владимирович, надо выгнать начальника милиции за бездеятельность. Немедленно выгнать. Без длительного служебного расследования, как это вы обычно делаете. Раз такое допустил – немедленно освободить и поставить другого. Из Баку, может быть, прислать порядочного человека.

Яковлев. А нельзя ли над этими двумя убийцами, которые признались в совершении преступления, быстро провести публичный судебный процесс?

Горбачев. Надо. Вот об этом и говорит Егор Кузьмич.

Надо прикрыть подходы, чтобы не проходил транспорт, чтобы самолеты не летали из Еревана и т.д.

Попросим у Владимира Ивановича и Анатолия Ивановича для печати информацию о том, что армянские предприятия начали работать. Кстати, у них вчера прекрасные передачи прошли по местному телевидению. Показали людей на рабочих местах, хорошее их настроение.

Соломенцев. В программе “Время” тоже показали. В Степанакерте показали один завод. Дали выступление ереванских рабочих, которые осуждают происшедшее, говорят, что отработают пропущенные дни.

Горбачев. Договорились, товарищи?

Члены Политбюро. Да.

Горбачев. Я сейчас переговорю с нашими товарищами насчет работы в народе – вот база.

Постановление принимается.

Делаются протокольные поручения о введении комендантского часа в Сумгаите и подборке писем по Нагорному Карабаху за последние 3 года.

ЦХСД, коллекция рассекреченных документов.

(Журнал “Родина” № 4, 1994 г., С. 82-90